|
|
|
|
- -
сильно за руку, чтоб удержаться и не закричать... или не
умереть на месте. Готовая ударить в тарелки, она, ощерясь,
беззаботно опиралась о край ральстоновской картонки, словно
поджидала автобус, и, казалось, говорила: "Думал, уже избавился,
да? Но от меня не так-то просто избавиться, Хол. Мы ведь созданы
друг для друга, мальчик и его любимая обезъянка, пара неразлучных
друзей. А где-то к югу отсюда глупый дряхлый итальяшка-старьевщик
разлегся в ванне с выпучеными глазами и разинутым ртом,
старьевщик с отвалившейся челюстью, от которого пахнет как от
сгоревшего воздушно-цинкового аккумулятора. Он оставил меня для
внука, Хол, и поставил в ванной, на полку с мылом, кремом и
станком для бритья, рядом с четырехпрограммным радиоприемником, и
слушал "Бруклин-Доджерс", а я ударила в тарелки и смахнула
приемник в воду, а потом пошла к тебе, Хол, ночами пробиралась по
проселочным дорогам, и в самое глухое время на моих зубах играл
лунный свет, и многие скончались во многих местах. Я пришла к
тебе, Хол, я твой рождественский подарок, так заведи меня, кто
выйдет из игры? Билл? Или дядя Уилл? А может, ты, Хол? Может,
ты?"
С безумной гримассой и вытаращенными глазами Хол попятился и
чуть не разбился, спускаясь с лестницы. Он сказал, что игрушки
найти не смог, впервые солгав тете, что без труда читалось по его
лицу, но она, слава Богу, не поинтересовалась, зачем он это
сделал, и, когда вошел Билл, попросила его подняться и принести
елочные украшения. Потом, наедине, Билл прошипел, что Хол просто
олух царя небесного, если уже не может найти то, что лежит под
носом. Хол промолчал. Бледный, не говоря ни слова, он ковырял
свой ужин. А ночью снова приснилась обезъяна. Одной из своих
тарелок она сбивала радиопроиемник, журчавший голосом Дина
Мартина, и тот кувыркался в ванну, под нервный звон тарелок ДИНЬ,
да ДИНЬ, да ДИНЬ; только в воде, через которую прошел электроток,
лежал совсем не итальянец-старьевшикю
В воде лежал он сам.
К стоявшему на потемневших сваях эллингу они спустились по
насыпи за домом. Хол нес сумку в правой руке. В горле пересохло,
а сам он обратился в слух. Ноша казалась очень тяжелой.
Хол поставил сумку на землю и, нащупав в кармане связку,
которую дал ему Билл, выбрал ключ с аккуратной надписью "эллинг",
приклеенной обрывком скотча.
День выдался холодный и ясный. Неровный ветерок. Над головой
ярко-синее небо. Листва столпившихся на берегу озера деревьев
разнообразнейших осенних оттенков - от кроваво-красного до
канареечно-желтого. При любом порыве ветра - в кронах сухой
шепоток. К ногам Пити примчалась пестрая стайка, и Хол сразу
ощутил дыхание ноября, ближайшего родственника зимы.
Поворот ключа, и вот уже скрипнули петли. Память хранит все до
мелочей; не глядя пнул ногой деревянный брусок под дверь, чтоб не
закрылась. Внутри неизменный дух лета: брезента, смолистой
древесины, густого неподвижного тепла.
Дядина лодка с аккуратно вставленными в уключины веслами стоит
на месте, словно сам хозяин только с вечера погрузил рыболовные
снасти.
Хол ухватил лодку за нос и спустил ее по сходне на узкую
полоску прибрежного галечника. Для него походы на рыбалку
остались наиболее яркими воспоминаниями детства. Для Билла,
кажется, тоже. В целом дядя Уилл был человеком весьма
неразговорчивым, но стоило ему очутиться на излюбленном от берега
расстоянии, метрах в пятидесяти-шестидесяти, размотать и закинуть
удочки, как он начинал рассказывать всякие разности, обстоятельно
отвечал на любые вопросы, неутомимо цеплял наживку на крючки; а
лодка подчинялась только ветерку да слабому течению.
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
- -
|
|
