|
|
|
|
- -
/> Но героин очень помог.
Я открыл один из пакетов и втянул носом две здоровенных щепотки,
высыпанные на плоский камень. Сначала правая ноздря, потом левая. Я словно
вдохнул в себя восхитительный холод, от которого онемело все тело с головы
до ног. Я вдохнул героин сразу же после того, как закончил запись в
дневнике. Это было в девять сорок пять. В следующий раз, когда я посмотрел
на часы, тень уже сдвинулась, и я оказался частично на солнце. Было
двенадцать сорок пять. Я отрубился. Никогда не думал, что это так
прекрасно. Не могу понять, почему я так презирал это раньше. Боль, ужас,
страдания... все исчезло, осталось лишь спокойное блаженное состояние.
В этом состоянии я и проводил операцию.
Боль все-таки была, особенно, в самом начале операции. Но я смотрел
на нее как бы со стороны, словно это была чужая боль. Она беспокоила меня,
но в то же время и интересовала. Можете понять это? Если вы когда-нибудь
принимали сильный аналог морфина, возможно и можете. Он не просто снимает
боль. Он меняет сознание. Ясность, спокойствие. Я понимаю, почему люди
садятся на него, хотя "садиться" - это, пожалуй, слишком сильно сказано
теми, кто никогда, разумеется, не пробовал, что это такое.
Примерно на середине боль стала возвращаться ко мне. Я был близок к
обмороку. Я с тоской посмотрел на открытый пакет с белым порошком, но
усилием воли заставил себя отвернуться. Если я приму еще, я наверняка
истеку кровью, как если бы я потерял сознание. Начал считать наоборот от
сотни.
Потеря крови могла сыграть критическую роль. Как хирург, я прекрасно
это понимал. Ни одной лишней капли не должно было быть пролито. Если у
пациента начинается кровотечение во время операции в госпитале, вы можете
восполнить потерю крови. У меня такой возможности не было. То, что было
потеряно - а к концу операции песок у меня под ногой был черным - могло
быть возобновлено за счет внутренних ресурсов организма. У меня не было
никакого оборудования, никаких инструментов.
Я начал операцию ровно в двенадцать сорок пять. Закончил в час
пятьдесят, и немедленно принял новую дозу героина, гораздо больше, чем
предыдущая. Я погрузился в туманный мир, где не было боли, и пробыл там
почти до пяти часов. Когда я очнулся, солнце приближалось к горизонту,
расстилая передо мной золотую дорожку на голубой воде. Я никогда не видел
ничего более красивого... вся боль была лишь платой за это мгновение.
Через час я принял еще немного, чтобы в полной мере насладиться закатом.
После того как стемнело я...
Я...
Подождите. Говорил ли я вам о том, что ничего не ел в течение четырех
дней? И что единственной вещью, которая могла помочь мне восстановить
иссякающие жизненные силы, было мое собственное тело? Более того, не
повторял ли я вам снова и снова, что выживание зависит от нашей решимости
выжить? Отчаянной решимости? Я не буду оправдываться тем, что на моем
месте вы бы сделали то же самое. Во-первых, вы, скорее всего, не хирург.
Даже если вы примерно знаете, как проводится ампутация, вы могли бы
выполнить ее так скверно, что вскоре бы все равно умерли от потери крови.
И даже если бы вы пережили операцию и травматический шок, мысль об этом
никогда не пришла бы в вашу забитую предрассудками голову. Неважно. Никто
об этом не узнает. Последним моим делом на этом острове, перед тем как я
его покину, будет уничтожение этого дневника.
Я был очень осторожен.
Я помыл ее тщательно, перед тем как съесть.
7 февраля.
Культя сильно болела, время от времени боль становилась почти
невыносимой. Но, по-моему, подкожный зуд, свидетельствующий
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
