|
|
|
|
- -
"Беллис". Но не от руки, а на машинке.
Писатель присвистнул.
- Первое, что я заметил проснувшись, была машинка. Выглядела она так,
словно кто-то старался сделать из нее пишущую машинку, принадлежавшую
привидению. Днем раньше у меня стоял черный конторский "Ундервуд". Когда
же я проснулся - с головой размерами с Северную Дакоту - машинка приобрела
странный грязно-серый оттенок. Последние несколько предложений в письме
выглядели сжато и бледно. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что
моему старому доброму "Ундервуду", по всей видимости, пришел конец. Я
попробовал порошок на вкус и двинулся на кухню. На столе стоял вскрытый
пакет сахарной пудры с воткнутой в него ложкой. А по дороге от кухни до
закутка, где я в те дни работал, сахарная пудра была рассыпана буквально
везде.
- Ты кормил своего форнита, - сказал писатель. - Беллис оказался
сладкоежкой. По крайней мере ты так думал.
- Да. Но даже с такого жуткого похмелья я знал совершенно точно, кто
этот форнит.
Он начал загибать пальцы.
- Во-первых, Беллис - это девичья фамилия моей матери. Во-вторых, фраза
el bonzo seco. Этой фразой мы с братом в детстве обозначали психов.
В-третьих - и это самое главное, - написание слова "глупость". Это как раз
одно из тех слов, в которых я обычно делаю опечатки. Я как-то работал с
одним в высшей степени грамотным человеком, который писал "рефрижератор"
через "д" - "рефриджератор" - независимо от того, сколько раз корректор
это слово исправлял. Был еще один доктор наук из Принстона, который
неизменно писал "женьщина" вместо "женщина".
Жена писателя неожиданно рассмеялась:
- Я тоже так пишу.
- Я, собственно, хотел сказать, что опечатки или описки человека - это
нечто вроде его письменных отпечатков пальцев. Можете спросить любого
корректора, который занимался произведениями одного и того же писателя
несколько раз.
Короче, мы с Беллисом были одним лицом. Однако совет он мне дал
чертовски хороший. Я решил, что он просто великолепен. Потом я так и
поступил. Но тут есть кое-что еще: подсознание, конечно, оставляет свои
следы, но в нем живет и совершенно незнакомый человек. Очень странный тип,
который знает чертовски много. Я, например, никогда в жизни, как мне
казалось, до этого не встречал выражения "сотрассант", однако оно
присутствовало в письме, казалось уместным, и позже я узнал; что банки
таким термином пользуются.
За трехнедельный период я написал Регу Торпу и его жене по паре писем.
Помню, как писал ей, но не ему. Как и письмо от Беллиса, я написал их в
периоды "отключки". Но, даже впадая в полную невменяемость, я сохранял
свои рабочие навыки, так же как и привычные опечатки. Я ни разу не забыл
сделать второй экземпляр под копирку и, очухавшись утром, всегда находил
копию где-нибудь рядом с машинкой. Потом читал все написанное, словно
письмо от другого человека. Не то чтобы они выглядели письмами
сумасшедшего. Нет. То, которое я закончил постскриптумом насчет смесителя,
было гораздо хуже. Эти казались... почти здравыми.
В этот короткий период я получал ответные письма, удивительно
светлые... Хотя этот солнечный свет казался мне каким-то странным,
финальным. Словно... Впрочем, не обращайте внимания. Когда у меня
оформится то, что я хотел сказать, я скажу. После.
Рег каждый вечер играл в карты со студентами, жившими по соседству, и к
тому времени, когда начали опадать листья, они считали его чуть ли не
богом, спустившимся с небес. Если они не играли в карты или во фризби, они
разговаривали
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
