|
|
|
- -
В моем ответном письме форниты упоминались только мельком: к тому времени я действительно _подыгрывал_ Регу, по крайней мере в этом вопросе. Эльф с девичьей фамилией моей матери и мои собственные опечатки волновали меня мало. Но с течением времени я все больше и больше начинал интересоваться электричеством, микроволнами, радиочастотами, воздействием радиоволн, излучаемых бытовыми электроприборами, микродозами радиационного излучения и бог знает чем еще. Я пошел в библиотеку и набрал книг на эти темы. Еще несколько книг купил. Обнаружил там массу пугающей информации... Конечно, именно эту информацию я и искал. Я распорядился, чтобы у меня сняли телефон и отключили электричество. Когда я получил письмо от Джейн Торп, где она писала про новое "открытие" Рега - фольгу, одна часть моего разума восприняла сообщение как еще один признак безумия Рега, и эта часть знала, что я должен отнестись к новому факту так, словно я _целиком_ понимал правоту Джейн. Другая же часть - к тому времени гораздо большая - подумала: "Замечательная идея!" И на следующий день я закрыл в своей квартире розетки фольгой. Это я-то, который, как вы помните, в принципе помогал Регу Тропу. В некотором смысле это даже забавно. В ту ночь я решил уехать из Манхэттена. Я мог поехать в старый семейный дом в Адирондаксе, и эта мысль показалась мне удачной. Единственное, что удерживало меня в городе, - это рассказ Рега Торпа. Если "Баллада о гибкой пуле" служила Регу своего рода спасательным кругом в водах безумия, то тем же самым она стала и для меня: я хотел поместить ее в хороший журнал. Сделав это, я мог бы уехать. Таково было состояние бесславной переписки Уилсона и Торпа к тому моменту, когда все действительно пошло вразнос. Мы с ним сильно напоминали двух умирающих наркоманов, обсуждающих сравнительные достоинства героина и транквилизаторов. У Рега завелись форниты в пишущей машинке, у меня - в стенах, и у обоих у нас форниты завелись в голове. Он замолк, погасил сигарету и взглянул на часы. Затем, словно проводник, объявляющий о прибытии поезда в какой-то значительный город, сказал: - А теперь - необъяснимое. Именно эта часть рассказа больше всего интересовала двух психиатров и других сотрудников клиники, с которыми я общался в течение последующих тридцати месяцев своей жизни. Собственно говоря, они добивались отречения только от этой части, что доказывало бы им мое выздоровление. Как сказал один из них: "Это единственный эпизод истории, который не может быть объяснен. После, разумеется, восстановления вашей способности здраво рассуждать". В конце концов я отрекся, потому что знал - врачи тогда этого еще не знали, - что _действительно_ выздоравливаю, и мне с невероятной силой хотелось поскорее вырваться из клиники. Мне казалось, что, если я не выберусь оттуда вовремя, я снова свихнусь. И я отрекся - Галилей тоже так поступил, когда его пытали огнем, - но я никогда не отрекался внутренне. Я не стану говорить, что события, о которых я хочу сейчас рассказать, действительно произошли. Скажу только, что я до сих пор в это верю. Итак, друзья мои, необъяснимое! Последние два дня я проводил в сборах. Кстати, мысль о том, что придется вести машину, не волновала меня нисколько. Будучи еще ребенком, я вычитал где-то, что машина - это самое безопасное место во время грозы, потому что резиновые шины являются почти идеальным изолятором. Я ждал, когда наконец заберусь в свой старенький "шевроле", закрою все окна и покину этот город, который начал казаться мне сплошным заревом огней. Однако, готовясь к отъезду, я вывинтил лампочку под крышей салона, залепил гнездо изолентой и вывернул регулятор мощности фар до упора влево, чтобы перестала светиться приборная панель. Когда я вернулся домой, чтобы провести последнюю ночь в квартире, <<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|