Любишь?
     Я слышу ее голос, иногда я все еще слышу его. Но только в своих снах.
     Любишь?
     Да, - отвечаю я. Да. Настоящая любовь никогда не умрет.
     А потом я просыпаюсь от своего собственного крика.
     Я не знаю, как объяснить все это,  не  знаю  даже  сейчас.  Я  не  могу
сказать вам, почему я так поступал. И на суде я также не мог сказать  этого.
Не мог, не потому что не хотел, а потому что действительно  не  знал.  Здесь
также полно людей, которые спрашивают меня об этом. И психиатр чаще всех. Но
я молчу. Мои губы запечатаны. И только здесь, в своей клетке... Здесь  я  не
молчу. Здесь я просыпаюсь от своего собственного крика.
     Во сне я вижу, как она подходит ко мне. На ней белое, почти  прозрачное
платье, а на лице у нее - смешанное выражение торжества и желания. Она  идет
ко мне через темную комнату  с  каменным  полом,  и  я  вдыхаю  сухой  запах
октябрьских роз. Ее объятия раскрыты навстречу  мне,  и  я  раскрываю  свои,
чтобы обнять ее.
     Я ощущаю ужас, отвращение  и  страстное  желание.  Ужас  и  отвращение,
потому что я знаю, где мы находимся, страстное желание, потому что  я  люблю
ее. Бывают времена, когда я сожалею, что  в  этом  штате  отменена  смертная
казнь. Короткая прогулка по тусклому коридору,  стул  с  прямой  спинкой,  с
металлическим колпаком, с ремнями...  Один  мгновенный  разряд,  и  я  снова
оказался бы с ней.
     Когда в моем сне мы подходим друг к другу, мой страх растет,  но  я  не
могу отстраниться от нее. Мои руки прижимаются к ее гладкой  спине,  и  кожа
кажется  такой  близкой  под  тонким  слоем  шелка.  Она  улыбается   одними
глубокими, черными глазами. Ее лицо приближается ко мне, и  губы  ее  слегка
приоткрываются для поцелуя.
     И  в  этот  момент  она  начинает  меняться.  Ее   тело   ссыхается   и
сморщивается. Ее волосы делаются грубыми и тусклыми, превращаясь из черных в
отвратительно коричневые. Пряди змеятся по молочной белизне  ее  щек.  Глаза
уменьшаются в  размере.  Белки  исчезают,  и  она  смотрит  на  меня  своими
крошечными, черными, полированными  бусинами.  Рот  превращается  в  ущелье,
откуда торчат кривые желтые зубы.
     Я пытаюсь закричать. Я пытаюсь проснуться.
     Я не могу. Я опять попался. Я всегда попадаюсь.
     Я в лапах у огромной, омерзительной крысы. Ее глаза маячат прямо  перед
моим  лицом.  Пахнет  октябрьскими  розами.   Где-то   звенит   надтреснутый
колокольчик.
     "Любишь?" - шепчет эта  тварь.  "Любишь?"  Запах  розы  исходит  от  ее
дыхания, запах мертвых цветов в склепе.
     "Да", - говорю я крысе. "Да. Настоящая любовь никогда не  умрет".  И  в
этот момент я вскрикиваю и просыпаюсь.
     Они думают, что я сошел с ума оттого, что мы сделали вместе. Но мой  ум
худо ли бедно продолжает работать, и я никогда не перестану  искать  ответов
на свои вопросы. Я все еще хочу знать, как это случилось и что это было.
     Они разрешили мне Пользоваться бумагой и фломастером,  и  .я  собираюсь
написать обо всем. Может быть, я отвечу на некоторые их  вопросы,  и,  может
быть, пока я пишу, я сумею прояснить кое-что и для самого себя.  А  когда  я
закончу, у меня останется еще кое-что. Кое-что, о чем они не знают. Здесь, у
меня под матрасом. Нож из тюремной столовой.
     Я начну свой рассказ с Августы.
     Я  пишу  ночью,  прекрасной  августовской  ночью,  пронзенной  насквозь
сверкающими точками звезд. Я .вижу их сквозь решетку на моем окне.  Из  него
открывается вид на внутренний  двор  и  на  кусочек  неба,  который  я  моту
перекрыть двумя пальцами. Жарко, и на мне только шорты.  Я  слышу  негромкие
летние звуки: кваканье лягушек и треск сверчков. Но стоит мне закрыть глаза,
и возвращается зима. Сильный мороз той ночи, равнинная местность и  жесткие,
враждебные огни города. Чужого мне города. Это было четырнадцатого февраля.
     Видите, я помню все.
     И посмотрите на мои руки, все в поту, покрытые мурашками.
     Августа...
     Когда я добрался до Августы, я был скорее мертв, чем жив, - такой стоял
мороз. Хороший же я выбрал  денек,  чтобы  распрощаться  с  колледжем  и  на
попутных отправиться на запад. У меня было чувство, что я  скорее  замерзну,
чем выберусь за пределы штата.
     Полицейский согнал меня с заставы на границе двух  штатов  и  пригрозил
задержать меня, если еще раз заметит, что я ловлю попутку. У  меня  возникло
большое  искушение  добиться  того,  чтобы  он  привел  свое   намерение   в
исполнение. Плоское полотно четырехрядного шоссе напоминало взлетную полосу,
и ветер со снегом со свистом вились над бетоном. А для неизвестных мне людей
за ветровыми стеклами любой человек,  стоящий  темным 
  Страницы:  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10   >>>  	


	
 Стивен Кинг  -  Произведения  -  "Нона"