|
|
|
|
- -
- Едут, - сообщил я мисс Гибсон.
Она стала вся белая и буквально покачнулась на каблуках. Ей бы выбрать
другую профессию - оформлять интерьер, или, скажем, книжки выдавать в
библиотеке.
- Томатный сок! - завопила она. - Принесите томатный сок!
Я пошел на эстраду, и мы приготовились. Нам и раньше случалось играть
на таких вечерах - это ведь была обычная практика; и, когда открылись двери,
мы вжарили рэгтайм на тему "Свадебного марша", - я сам делал аранжировку. Вы
можете сказать, что это смахивает на безалкогольный коктейль, и я не буду
спорить, но публика
заглатывала наш марш на всех празднествах, и здесь эффект был тот же.
Гости захлопали, завопили, засвистели, а потом начали трепаться. Но я
заметил, что некоторые по-прежнему отбивали ногой такт. Мы были в форме, и
вечер, кажется, намечался удачный. Чего только не болтают об ирландцах и, в
общем-то, не зря, но, черт возьми, коли уж выдался случай повеселиться, -
они его не упустят!
И все-таки честно признаюсь: когда вошли жених и зарумянившаяся
невеста, я едва не запорол первый же номер. Сколлей, в визитке и полосатых
брюках, кинул на меня тяжелый взгляд, и не думайте, что я этого не заметил.
Я продолжал играть с Серьезной миной, и мои ребята тоже - никто ни разу не
лажанулся. На наше счастье. Публика, которая почти сплошь состояла из
сколлеевских головорезов и их подруг, была, видно, уже ученая. А как же, они
ведь наблюдали венчание. И то по залу прокатился этакий легкий шумок.
Вы слыхали про Джека Спрэта и его жену? Так эти выглядели во сто раз
хуже. Сколлей почти потерял свою рыжую шевелюру, но у его сестры, рыжие
волосы были в целости, длинные и кудрявые. Однако вовсе не того приятного
золотистого оттенка, какой вы можете себе вообразить. А как у аборигенов
графства Корк - цвета спелой морковки и все мелко закрученные, точно
пружинки из матраца. Лицо у нее от природы было молочнобелое, хотя ручаться
трудно - столько на нем высыпало веснушек. И ее-то Сколлей назвал толстой?
Мать моя, да он с таким же успехом мог бы ляпнуть, что "Мэйси"- мелкая
лавчонка. Это была женщина-динозавр - ей-богу, она потянула бы фунтов на
триста пятьдесят. Все у нее ушло в грудь, и в бедра, и в зад, как обычно
бывает у толстых девиц: то, что должно соблазнять) становится уродливым и
даже пугает. У некоторых толстушек видишь трогательно симпатичные личики, но
у сестры Сколлея и того не было. Слишком близко посажены глаза, рот до ушей,
да еще лопоухая. И веснушки эти. Даже сбрось она лишний жир, все равно от
такой вывески мухи бы на лету дохли.
Но одно это не вызвало бы смеха, разве что у каких-нибудь недоумков или
любителей поиздеваться. Картину дополнял женишок, Рико, и вот тут уж так
разбирало, что только волю дай - все бы животики надорвали. Нацепи ему
цилиндр, он и то не достал бы до середины ее мощного корпуса. На вид в нем
было фунтов девяносто, если намочить хорошенько. Худой как щепка, а
физиономия темнооливковая. Он озирался с нервной улыбкой, и зубы его были
похожи на гнилой забор в чикагской подворотне.
Мы продолжали играть.
Сколлей гаркнул:
- Жених и невеста! Дай вам Бог счастья!
А коли Бог не даст, ясно говорил его нахмуренный лоб, так вы-то уж
постараетесь - хотя бы сегодня.
Все одобрительно загалдели и захлопали. Под конец номера мы сыграли
туш, и это тоже вызвало взрыв аплодисментов. Сестренка Сколлея улыбнулась.
Да, роток у нее был что надо. Рико глупо ухмылялся.
Пока то да се, гости слонялись по залу, поедая бутерброды с сыром и
ломтями холодного мяса и запивая их отличным шотландским виски -
контрабандным товаром Сколлея. И я сам в перерывах между номерами три раза
пропустил по глоточку, и Томми Ингландер был посрамлен.
Сколлей вроде бы тоже повеселел - во всяком случае на вид.
Один раз он подрулил к эстраде и сказал: "Нормально играете, ребята".
Услышать это от такого ценителя музыки было очень даже приятно.
Перед тем как усесться за стол, к нам подошла Морин собственной
персоной. Вблизи она была еще страшней, и белое платье (этой шелковой
упаковки хватило бы на десяток простыней) ни капли ее не красило. Морин
спросила, можем ли мы сыграть "Розы Пикардии", как Ред Николе, и его "Пять
Пенни", потому что, сказала она, это ее самая любимая песня. Что ж, она была
толстуха и дурнушка, но вела себя скромно, в отличие от всяких дешевых
пижонов, тоже делавших нам заказы. Мы сыграли, хоть и не очень здорово. Но
она все равно мило нам
1 2 3 4 5 6 7
- -
|
|
