|
|
|
|
- -
к ране на боку
Христа (о, ужасное очарование этой картины и ночные кошмары, преследовавшие
ее в детстве), то Ноев ковчег над тонущими в волнах грешниками, то Лот со
своей семьей, спасающийся перед великим сожжением Содома и Гоморры.
На маленьком столике стояла лампа, под которой лежала стопка
религиозных брошюр. На обложке самой верхней изображался грешник (его
духовный статус не вызывал сомнений - лицо человека было искажено
мучительной гримасой), пытающийся залезть под огромный валун. Заголовок
гласил: "И не скроет его В ТОТ ДЕНЬ даже камень!"
Но самой главной чертой убранства комнаты, сразу притягивающей взгляд,
служило огромное гипсовое распятие высотой фута в четыре на дальней стене.
Мама заказала его по почте аж из самого Сан-Луиса. Приколотый к кресту Иисус
застыл со сведенными словно болезненной судорогой мышцами и раскрытым в
мучительном стопе ртом. Из-под тернового венца сбегали по вискам и лбу алые
ручейки крови. Глаза закатились вверх - типичная для всех средневековых
изображений маска агонии. Обе руки у него были в крови, а ноги приколочены к
маленькой гипсовой перекладине. В детстве это изображение Христа постоянно
вызывало у Кэрри кошмары, в которых искалеченный Иисус носился за ней по
коридорам сна с молотком и гвоздями в руках, умоляя принять свой крест и
последовать за Ним. Лишь совсем недавно эти сны трансформировались во что-то
менее понятное, но гораздо более зловещее. Казалось, он хочет не убить ее, а
сделать что-то более ужасное.
Одна.
Боль в низу живота чуть отпустила. Кэрри уже не думала, что умрет от
кровотечения. Слово "менструация" вдруг сделало все логичным и неизбежным.
Это просто ее "месячные". Кэрри испуганно хихикнула в настороженной тишине
комнаты. Слово почему-то ассоциировалось у нее с дурацкими телевикторинами:
"Ваш шанс! В этом месяце вы можете выиграть бесплатную поездку на Бермуды!"
Подобно воспоминанию о каменном граде, сведения о менструальном цикле,
похоже, давно хранились у нее в памяти, только притаились и ждали своего
часа.
Кэрри повернулась и, тяжело ступая, двинулась вверх по лестнице.
Деревянный пол в ванной комнате был выскоблен чуть не до белизны ("Чистота
сродни Святости"), а у стены стояла большая ванна на литых когтистых лапах.
Из-под хромированного крана капало, и на эмалированной поверхности ванны
давно уже образовался длинный ржавый потек. Душа у них не было: мама
говорила, что это грех.
Открыв шкафчик для полотенец, Кэрри принялась перебирать его содержимое
- целенаправленно, но аккуратно, возвращая все на свои места, чтобы мама
ничего не заметила.
Синяя коробка оказалась в самой глубине шкафа, между старыми
полотенцами, которыми они больше не пользовались. На коробке было размытое
изображение женщины в длинной, просвечивающейся ночной рубашке.
Кэрри достала салфетку и взглянула на нее с интересом. Она часто
вытирала такими же помаду, что носила с собой в сумочке - один раз даже на
улице. И теперь ей вспомнились (или показалось, что вспомнились) удивленные,
шокированные взгляды. Лицо ее запылало. И ведь они действительно говорили ей
что-то. Стыд тут же сменился раздражением и обидой, щеки побелели.
Она прошла в свою крохотную спальню. Тут было еще больше религиозных
картин, только в основном с ангелами, а не со сценами праведного гнева. Над
комодом висел вымпел Ювинской школы. На самом комоде - Библия и светящийся в
темноте пластиковый Христос.
Кэрри принялась раздеваться - сначала кофточку, затем ненавистную юбку
ниже колеи, комбинацию, пояс, чулки. Куча тяжелой одежды с пуговицами и
резинками вызывала у нее чувство отвращения. На палке в школьной библиотеке
лежала целая стопка старых номеров "Семнадцатилетней", и Кэрри часто
перелистывала эти журналы, старательно храня на лице выражение идиотского
спокойствия, Манекенщицы в своих коротеньких юбчонках, колготках и нижнем
белье с рисунками и кружевами выглядели так легко и естественно, но именно
этим словом - легкие, то есть доступные - мама называла их. И разумеется,
Кэрри знала, каков будет мамин ответ, если она когда-нибудь заикнется о
чем-либо подобном. Кроме того, она понимала, что в таком белье ей будет
далеко до естественности. Голая, греховноголая, очерненная грехом
эксгибиционизма, и каждое дуновение ветерка, ласкающего нога, вызывает
греховную похоть. Конечно же, им не составит труда догадаться, как она себя
чувствует. Они всегда понимали. И они опять что-нибудь придумают, унизят
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
