|
|
|
|
- -
а Крисе - другую.
Это все были мыслями ребенка, да и не удивительно, ведь Вен и был еще
ребенком. Третья мысль, более разумная, была почти что мыслью взрослого
человека: "Конечно, он может разобраться со мной. Но ведь это последняя
неделя, и я, скорее всего, смогу избежать встречи с ним. Я почти уверен, что
смогу, если хорошенько постараюсь. А з" лето он все забудет, я думаю. Да.
Ведь он достаточно глуп. Если он провалится на экзамене, то его опять
оставят мх второй год. И я все время буду опережать его. Мы больше не
попадем с ним в один класс... Я раньше его перейду в старшие классы... Я...
Я смогу быть свободным".
- Дай списать. - прошептал опять Генри. Его глаза теперь сверкали,
требовали.
Бен покачал головой и плотнее закрыл рукой свою работу.
- Я до,тебя доберусь, толстяк, - прошептал Генри, на этот раз громче..
На листе у него ничего не было написано, кроме его имени, Он был доведен до
отчаяния. Если он провалится на экзамене и останется снова, отец вышибет ему
мозги. - Дай мне списать, не то смотри, хуже будет.
Бен опять покачал головой, челюсти его дрожали. Он был напуган, но в то
же время решителен. Он осознал, что впервые в жизни совершает столь
решительный поступок, но это и напугало его, хотя он не совсем понимал,
почему, - пройдет еще немало лет, прежде чем он осознает хладнокровность
тогдашних своих расчетов, прагматический подход к определению цены, что
свидетельствовало о скором его повзрослении, которое пугало его больше, чем
Генри. Генри он мог избежать Повзросление, как он всегда полагал, в конце
концов все-таки настигнет его.
- Кто разговаривает там, сзади? - размеренным голосом спросила миссис
Дуглас. - Прошу немедленно это прекратить.
Следующие десять минут в классе преобладала тишина: детские головы
склонились над контрольными листами, которые уже пропахли ароматными синими
мимеографическими чернилами, к вот шепот Генри вновь пронесся по проходу,
внятный шепот, не оставлявший сомнения в своей правдивости:
- Ты уже труп, толстяк.
Бен взял свой экзаменационный лист и ушел, благодарный богам,
покровительствующим одиннадцатилетним толстякам, за то, что Генри Бауэрсу -
по алфавитному списку - не разрешили выйти из класса первым, а то бы он
устроил ему засаду.
Бен не побежал по коридору, как другие ребята. Он мог побежать, и
довольно быстро для парня его комплекции, но слишком хорошо сознавал, как
смешно будет при этом выглядеть. Он шел быстрым шагом и вышел из прохладного
пропахшего книгами холла в яркий солнечный свет июня. Он постоял немного с
лицом, стащенным к этому свету, благодарный ему за тепло и свою свободу.
Сентябрь был в миллионе лет от сегодняшнего дня. Календарь мог бы сказать
нечто другое, но календарь лжет. Лето было намного длиннее, чем сумма его
дней, и оно принадлежало ему, Вену. Он чувствовал себя высоким, как
водонапорная башня, и широким, как весь город.
Кто-то ударил его - ударил сильно. Приятные мысли о предстоящем лете
улетучились из головы Вена, когда он пытался удержать равновесие на краю
каменных ступеней. Он вовремя ухватился за железный поручень.
- Убирайся с дороге, лохань с кишками, - это был Виктор Крисе. Волосы у
нею были зачесаны назад в стиле "помпадур" и блестели от бриолина. Он пошел
по лестнице к выходу, с руками в карманах джинсов, подковки на его саперных
ботинках цокали.
Бен, с бьющимся от испуга сердцем, видел, что Белч Хаггинс стоит через
дорогу с начатой сигаретой в руке. Белч протянул Виктору сигарету, тот
сделал затяжку, вернул сигарету Белчу и указал в ту сторону, где сейчас
стоял Бен, наполовину спустившийся с лестницы. Виктор сказал что-то, и они
разошлись. Лицо Вена покрылось краской. Всегда они доставали его. Такова уж,
видно, была его судьба или что-то еще.
- Тебе так нравится это место, что ты собираешься простоять здесь весь
день? - спросил голос у его локтя.
Бен обернулся я покраснел еще больше. Это была Веверли Марш. Ее
каштановые волосы рассыпались по плечам, серозеленые глаза .были прекрасны.
Свитер, с засученными до локтя рукавами, был потерт у шеи и такой же
мешковатый, как свитер Вена. Слишком мешковатый, чтобы сказать, носит ли она
что-нибудь на груди, но Бону было плевать; любовь до половой зрелости
приходит такими чистыми и сильными волнами, что устоять просто невозможно, и
Бен даже не пытался это делать. Он просто уступил ей. Он чувствовал себя
глупым, экзальтированным и таким смущенным, каким он не был никогда в
жизни...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
