|
|
|
|
- -
пока не износишь! Береги ее или обходись без нее"!
Яблоневые лепестки цеплялись за длинные волосы дедушки, лишь наполовину
поседевшие, а мальчик думал: как же красив старик, стоящий среди цветущих
яблонь.
Он видел, что утром дедушка наблюдал за их игрой. Наблюдал за ним.
Дедушка сидел в кресле=качалке у входа в амбар. Одна из половиц поскрипывала
всякий раз, когда полозья качалки попадали на нее. Книга лежала у дедушки на
коленях, он сложил на ней руки и качался, окруженный ароматами сена, яблок и
сидра. Именно эта игра и заставила дедушку проинструктировать Клайва
Бэннинга насчет времени. Сказать, какое оно текучее, как человеку приходится
бороться за то, чтобы хоть на чуть=чуть удержать его в руках. Пони очень
милый, но у него злое сердце. Если не приглядывать за милым пони, он сиганет
через забор, убежит, и тебе придется гнаться за ним, а дело это утомительное
и может измотать донельзя.
Дедушка начал инструктаж, сказав, что Олден Осгуд сжульничал. Ему
полагалось стоять с закрытыми глазами целую минуту, досчитав при этом до
шестидесяти. Этого время хватило бы Клайви (дедушка всегда так звал его, и
он не возражал, хотя и думал, что полезет в драку с любым парнем или
мужчиной, который назовет его Клайви после того, как ему исполнится
двенадцать лет) и остальным, чтобы спрятаться. Но, когда Осгуд досчитал до
шестидесяти, Клайви еще не нашел, где ему спрятаться, так что Осгуд,
повернувшись, сразу увидел его: Клайви пытался забиться за груду ящиков,
лежавших рядом с сараем, в котором стоял пресс для выжимки сидра.
- Он сжульничал, - повторил дедушка. - Ты не стал жаловаться, и
поступил правильно, потому что настоящий мужчина никогда не жалуется. Но он,
тем не менее, сжульничал. Теперь я могу это сказать, потому что тогда ты
промолчал.
Яблоневых лепестков в волосах старика все прибавлялось. Один залетел во
впадину под кадыком, задержался там на несколько секунд, чтобы потом
унестись прочь и упасть на землю среди сотен и тысяч ему подобных.
Он сказал дедушке, что Олден досчитал до шестидесяти, как того
требовали правила игры, не зная, почему он взял сторону мальчишки, который
высмеял его перед всеми, хотя в этом не было никакой необходимости. Да,
Олдену даже не пришлось его искать, поскольку он не успел спрятаться, и
Олден мог просто похлопать рукой по дереву и процитировать мистическую
формулу: "Я вижу Клайви, раз=два=три".
Может, он защищал Олдена для того, чтобы они сразу не пошли домой,
чтобы он мог мог подольше посмотреть, как наметает яблочный цвет на стальные
волосы дедушки, чтобы он мог насладиться беловато= розовым лепестком,
затаившимся в ямке под кадыком.
- Разумеется, досчитал, - кивнул дедушка. - Разумеется, он досчитал до
шестидесяти. А теперь смотри сюда, Клайви! И пусть это останется у тебя в
памяти!
На комбинезоне, помимо пяти настоящих карманов, считая и нагрудный на
фартуке, были прорези, которые только выглядели, как карманы. И служили они
для того, чтобы добраться до штатов (в те дни о том, чтобы не надевать под
комбинезон штаны, не могло быть и речи: такого человека приняли бы за
сумасшедшего). Вот и дедушка носил под комбинезоном синие джинсы, которые
называл не иначе, как "жидовские штаны". Собственно, так называли их все
знакомые Клайву фермеры. Не "левисы", а "жидовские штаны" или "джусеры".
Он сунул руку в правый разрез, покопался в правом кармане джинсов,
достал серебряные карманные часы на длинной цепочки и положил их на ладонь
мальчика. Тяжелые, мерно икающие. От неожиданности Клайв едва не выронил их.
Вскинул на дедушку широко раскрытые карие глаза.
- Негоже их ронять, - дедушка покачал головой, - но, наверное, они не
остановятся, их роняли раньше, один раз, в пивной в Утике даже наступили на
них, а они все ходят. Но, если они остановятся, жалеть об этом придется
тебе, а не мне, потому что отныне они твои.
- Что..? - мальчик хотел добавить, что он не понял, но слова застряли
на губах, потому что он уже начал соображать, о чем толкует дедушка.
- Я дарю их тебе, - подтвердил дедушка его догадку. - Всегда хотел, но
будь я проклят, если напишу об этом в своем завещании. Налог будет выше их
стоимости.
- Дедушка... я... Господи!
Дедушка смеялся, пока не закашлялся. Он согнулся пополам, кашляя и
смеясь, лицо его стало лиловым. Радость Клайва сменилось тревогой. Он
вспомнил, как мать снова и снова говорила ему, что дедушке нельзя
переутомляться,
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
