|
|
|
|
- -
Да,
- прошептал он. Потом, глядя вверх, в лицо Холлоранну, пронзительным
голоском заговорил.
- Но я не могу рассказать все это папе, и вы тоже не можете! Ему
пришлось взяться за эту работу, потому что дядя Эл не смог найти ему
никакую другую, а папе надо закончить пьесу, а то он опять может начать
Плохо Поступать, а я знаю, что это такое, это значит -
н_а_п_и_в_а_т_ь_с_я_, вот что, он всегда _н_а_п_и_в_а_л_с_я_, а это плохо!
- Дэнни умолк, готовый расплакаться.
- Ш-ш-ш, - сказал Холлоранн и прижал личико Дэнни к шершавой ткани
пиджака. От него слабо пахло нафталином. - Ничего, сынок. А ежели пальчику
нравится у тебя во рту, пускай забирается, куда ему охота. - Но лицо его
было встревоженным.
Он сказал.
- То, что ты умеешь, сынок... я называю это "сиять", Библия - "иметь
видения", а ученые - "предвидеть". Я много читал об этом, сынок.
Специально. И означает все это одно - видеть будущее.
Дэнни кивнул, не отрываясь от пиджака Холлоранна.
- Помню, раз я так засиял, что сильней ни до, ни после не бывало...
этого мне не забыть. В пятьдесят пятом. Я тогда служил в армии, за морями,
на военной базе в Западной Германии. До ужина оставался час, а я стоял у
раковины и дрючил одного салагу за то, что картошку чистит слишком толсто.
"Эй", - говорю, - "ну-кась, погляди, как это делается". Он протягивает мне
картошку и ножик, и тут кухня пропадает. Целиком. Хлоп - и нету. Говоришь,
тебе перед... видениями этот Тони является?
Дэнни кивнул.
Холлоранн обнял его одной рукой.
- А у меня пахнет апельсинами. Весь тот день пахло апельсинами, а мне
это было ни к чему, потому что они входили в меню ужина - мы получили
тридцать ящиков из Валенсии. В тот вечер все в проклятой кухне провоняло
апельсинами.
Я на секунду вроде как отключился. А потом услышал взрыв и увидел
пламя. Крики. Сирены. И еще зашипело - так шипит только пар. Потом я вроде
бы чуть подвинулся ко всему этому и увидел сошедший с рельсов вагон, он
лежал на боку и написано было: "ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ДЖОРДЖИЯ И ЮЖНАЯ
КАРОЛИНА", и меня осенило, я понял - на этом поезде ехал мой брат Карл, а
поезд соскочил с рельсов и брат погиб. Вот прямо так. Потом все исчезло, а
передо мной - этот перепуганный тупой салабон, все протягивает мне
картошку с ножиком и говорит: "Сержант, ты в норме?" А я говорю: "Нет,
только что в Джорджии погиб мой брат". Дозвонился я, наконец, до мамочки
по междугородному телефону, и она рассказала мне, как это было.
Но, видишь ли, мальчуган, я это уже знал.
Холлоранн медленно покачал головой, отгоняя воспоминание, и сверху
вниз заглянул в широко раскрытые глаза мальчика.
- Но запомнить тебе малыш, надо вот что: ТАКИЕ ШТУКИ НЕ ВСЕГДА
СБЫВАЮТСЯ. Помню, всего четыре года назад я работал поваром в лагере для
мальчиков на Длинном озере, в Мэне. Вот сижу я в Логанском аэропорту, жду
посадку на свой рейс, и тут запахло апельсинами. Впервые, лет, наверное,
за пять. Вот я и говорю себе: "Господи, что ж будет в этом ненормальном
ночном шоу дальше?" и отправляюсь в туалет, и сажусь на унитаз, чтоб
побыть одному. Сознания не теряю, но появляется у меня ощущение, что мой
самолет разобьется, и делается оно все сильней и сильней. А потом
пропадает вместе с запахом апельсинов, и делается ясно, что все кончилось.
Я вернулся к кассам авиалиний "Дельта" и поменял свой рейс на другой,
через три часа. И знаешь, что было?
- Что? - прошептал Дэнни.
- Н_и_ч_е_г_о_! - сказал Холлоранн и рассмеялся. Он с облегчением
увидел, что и мальчик слабо улыбнулся. - Ничегошеньки! Самолет сел, как по
маслу и точно по расписанию. Вот видишь... бывает, предчувствия ничем не
кончаются.
- О, - сказал Дэнни.
- Или возьми скачки. Я много хожу на скачки и обычно играю очень
неплохо. Когда они отправляются на старт, я стою у ограды и иногда сияние
мне подсказывает, так, чуть-чуть: та лошадь или эта. Обычно такое чутье
дает прилично заработать. Я всегда твержу себе: в один прекрасный день ты
угадаешь три лошади в трех больших заездах и получишь на этом такие
деньжищи, что можно будет рано уйти на пенсию. До сих пор это еще не
сбылось. Зато много раз я возвращался домой с ипподрома не на такси, а на
своих двоих со слипшимся бумажником. Никто не сияет все время, кроме,
может, Господа на небесах.
- Да, сэр, - согласился Дэнни, думая, как почти год назад Тони
показал ему нового малыша, лежавшего
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
