|
|
|
|
- -
настолько
завшивевших, что Чокер распорядился прикасаться к ним только длинными
шестами.
В какой-то момент между закатом и рассветом цыгане снялись и покинули
Рейнтри. Чокер сказал своему партнеру по покеру Кэри Россингтону, что они
могли хоть улететь на другую планету, - ему наплевать. Главное -
избавились.
В воскресенье после полудня старый цыган прикоснулся к лицу Кэри.
Ночью они уехали. В понедельник утром Кэри зашел к Чокеру и подал жалобу
(ее юридическая основа Леде Россингтон была неизвестна). Во вторник утром
начались неприятности. После душа Кэри, спустившись к завтраку в одном
халате, сказал: "Посмотри-ка, что это у меня?".
На коже чуть повыше солнечного сплетения у него оказалось шершавое
пятно. Оно было светлее окружающей кожи, которая имела приятный цвет кофе
со сливками (гольф, теннис, плаванье и лампы для загара зимой).
Пятно имело желтоватый оттенок, как у мозолей на пятках. Леда
потрогала его и отдернула палец. Пятно было шершавым, как наждак, и
странно твердым. "Броня", мелькнуло у нее в голове.
- Ты не думаешь, что этот чертов цыган меня чем-то заразил? - спросил
ее Кэри с беспокойством. - Какая-нибудь инфекция? Парша?
- Но он же коснулся твоего лица, а не груди, дорогой, - ответила
Леда. - Давай-ка быстрей одевайся. У меня бриоши горячие. Надень
темно-серый костюм с красным галстуком. Ты - душка моя.
Два дня спустя вечером он позвал ее в ванную. Так закричал, что она
бегом бросилась туда ("Все наши худшие открытия происходят в ванной",
подумал Билли). Кэри стоял без рубашки, в руке жужжала электробритва,
глаза уставились в зеркало.
Пятно желтой отвердевшей кожи сильно увеличилось. По форме оно
напоминало дерево, крона которого разрослась от груди к низу живота до
пупка. Впрочем, и пятном это уже нельзя назвать - скорее, нарост толщиной
в восьмушку дюйма. Она увидела на нем трещины, некоторые столь глубокие,
что можно было просунуть в них монетку. Выглядело это страшно.
- Что это? - почти закричал он. - Леда, скажи, что это значит?
- Я не знаю. - Она постаралась говорить спокойно. - Тебе надо сходить
к доктору Хаустону. Прямо завтра, Кэри.
- Нет. Не завтра, - сказал он, глядя на себя в зеркало, на кору
желтоватой плоти. - Завтра, может, и лучше. Но лучше послезавтра. Нет,
нет, не завтра.
- Кэри...
- Леда, дай мне крем "Нивея".
Она передала ему баночку с кремом и понаблюдала, как он мажет
желтоватый панцирь на животе, прислушалась к шуршащему звуку и
почувствовала, что не может этого перенести. Леда вышла из ванной и
направилась к себе в комнату. По ее словам, в тот момент она впервые была
рада, что у них раздельные кровати, сознательно рада, что он не сможет
коснуться ее во сне. Ночью долго не смогла заснуть, прислушиваясь к
шуршащим звукам, когда он скреб пальцами по странному наросту.
А на следующую ночь он сообщил ей, что ему становится лучше. Потом
подтвердил, что дело, кажется, пошло на поправку. Но она по глазам видела,
что он обманывает, - и даже не столько ее, сколько себя. В экстремальной
ситуации Кэри оставался таким же эгоистом, каким был всегда. Впрочем, Леда
тут же добавила, что и она стала порядочной эгоисткой за годы жизни с ним.
Ей самой нужна была хоть какая-то иллюзия.
На третью ночь он вошел к ней в спальню в одних пижамных штанах.
Глаза его смотрели печально и испуганно. Леда перечитывала какой-то роман
Дороти Сайерс, свое любимое чтиво. Книжка выпала из ее рук, лишь только
она взглянула на него. Наверное она бы даже заорала, если бы спазм не
перехватил горло. Билли Халлек подумал, что ни одно человеческое чувство
не может быть уникальным, хотя иногда кажется иначе. Кэри Россингтон
прошел такой же период самообмана, что и он, после чего следовало
потрясение.
Леда обнаружила, что желтая корка (или чешуя) покрыла весь живот Кэри
и почти всю грудь. Безобразные бугры с подпалиной. Черные трещины
беспорядочными зигзагами покрывали корку сеткой. В глубине этих трещин
можно было приметить красноту, на которую лучше было не смотреть. Сперва
можно было подумать, будто трещины располагались хаотически, как в
бомбовой воронке, но оказалось, что это не так. С каждого края желтая
плоть была слегка приподнята. Чешуя. Но не рыбья, а грубая чешуя рептилии,
вроде ящерицы, игуаны или даже аллигатора.
Левый сосок его груди был еще виден, а правый полностью скрылся под
уродливы панцирем, который уже проникал ему под мышку.
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
