|
|
|
|
- -
- сказала она. - Ханс сатте сиг па...
- Говори по-английски, блядь, - сказал он небрежно. Она вздрогнула,
как от пощечины.
- Не смей называть меня блядью, - прошептала она. - Никто не смеет
меня обзывать. - Ее руки поднялись, сильные пальцы согнулись, как когти.
- Ты называешь моего друга Уильяма свиньей. Я называю тебя блядью. А
твою мамашу - проституткой, а твоего папашу - псом, который в сортирах
облизывает жопы, - сказал Джинелли. Увидел, как раздвинулись ее губы в
оскале ярости и улыбнулся. Что-то в его улыбке заставило ее поколебаться.
Позднее Джинелли сказал Билли, что она испуганной не выглядела, но по
какой-то причине сквозь дикую ярость пробилось осознание того, с кем и с
чем она имеет дело.
- Думаешь, это игра? - спросил он ее. - Вы налагаете проклятие на
человека, у которого жена и ребенок, и думаете, что это - игра? Ты
думаешь, он нарочно сбил ту женщину, твою бабушку? Думаешь, у него на нее
был контракт? Что мафия заключила на нее контракт? Дерьмо.
Девушка теперь плакала слезами ярости и ненависти.
- Ему жена дрочила, и он ее задавил на улице! А потом они... они хан
тог ин пойкен... отмазали его. Но мы его хорошо пригвоздили. И ты будешь
следующим, друг свиньей. Не важно, что...
Он снял крышку с широкого горлышка сосуда движением большого пальца.
Ее глаза впервые уставились на жидкость в сосуде. Именно этого он и хотел.
- Кислота, блядь, - сказал Джинелли и плеснул ей в лицо. - Посмотрим,
сколько еще людей ты подстрелишь из своей рогатки, когда ослепнешь.
Она пронзительно вскрикнула и накрыла ладонями глаза. Слишком поздно.
Упала на землю. Джинелли наступил ей на шею.
- Если пикнешь, убью. Тебя и первых трех твоих дружков, которые
появятся тут. - Он убрал ногу. - Это была пепси-кола.
Джина поднялась на колени, глядя на него сквозь пальцы. Обостренным,
почти телепатическим чутьем Джинелли понял: не было нужды говорить ей, что
то была не кислота. Она это поняла сразу, хотя в первое мгновение ее как
будто бы обожгло. Мгновение спустя, чуть было не запоздало, он сообразил,
что она бросается рукой на его половые органы.
Когда она кошкой кинулась к нему, он мгновенно шагнул в сторону и
ударил ее ногой в бок. Затылок Джины с громким звуком ударился о
хромированную раму раскрытой дверцы водителя. Она рухнула на землю, и
кровь залила ее щеку.
Джинелли наклонился над ней, уверенный, что она потеряла сознание. И
в тот же миг она с шипением атаковала его. Одной рукой расцарапала лоб,
другой - разорвала рукав его водолазки и содрала кожу вдоль руки.
Джинелли зарычал и отшвырнул ее на землю. Потом прижал дуло пистолета
к ее носу.
- Что, сука, моих яиц захотела? Хочешь? Ну, давай, блядь! Давай! Ты
мне морду попортила. А теперь попытайся, доберись!
Она лежала неподвижно и смотрела на него глазами, черными, как
смерть.
- Что, передумала? Попробовала бы, да дед твой не перенесет такой
утраты.
Она молчала, но в глазах ее мелькнул мимолетный огонек.
- Думаешь - что с ним будет, если я в самом деле плеску тебе кислотой
в морду? Ну что ж, подумай, подумай. Каково ему будет, когда вместо тебя,
я решу умыть кислотой тех двух братишек в пижамах?
Я все могу, блядь. Сделаю и вернусь домой, и хорошо поужинаю.
Посмотри мне в лицо, и поймешь, что я все могу.
Теперь, наконец, он приметил что-то в ее лице, нечто похожее на страх
- но не за себя.
- Он проклял вас, - сказал Джинелли. - Я - его проклятие.
- Насрать на проклятие этой свиньи, - прошептала она и вытерла рукой
кровь с лица.
- Он просит меня, чтобы никто не пострадал, не погиб, - продолжал
Джинелли. - Я все так и делал. Но нынче ночью наш мирный договор
заканчивается. Не знаю, сколько раз твой дед выходил сухим из воды с
такими штуками. Но сейчас номер не пройдет. Скажи ему, чтобы снял
проклятие. Скажешь, последний раз я просил. На, возьми вот это.
Он сунул ей в руку листок бумаги. На нем был записан номер
телефона-автомата в Нью-Йорке.
- Сегодня ровно в полночь ты позвонишь по этому номеру и передашь
мне, что сказал дед. Если понадобится мой ответ, позвонишь спустя ровно
два часа. Если от меня будет послание, передашь ему... если будет... Вот и
все. Так или иначе дверь закроется. Никто никогда по этому номеру не
поймет, о чем ты толкуешь после двух часов ночи.
- Дед никогда не снимет проклятия.
- Может, и так, - кивнул Джинелли. - То же самое мне твой братец
сказал вчера ночью. Но это уж не твое дело. Делай как положено,
<<< 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 >>>
- -
|
|
