|
|
|
- -
говорили через оконное стекло. - Я тоже собирался дать деньги разносчику, но он заспешил. Не знаю почему. Он начал наступление на кухню, на Сэма, который в свою очередь трусливо прижался к стойке, уставившись на пришельца широко раскрытыми глазами обезумевшего ребенка, какого-то бедного четвероклашки Простака Саймона. "Мне это кажется, - подумал Сэм, - или у меня галлюцинация, да такая страшная, по сравнению с которой та, что я видел ночью два дня тому назад, кажется приятным сном". Но это была не галлюцинация. Ужасно страшно, но не галлюцинация. У Сэма хватило ума догадаться, что он сошел с ума, в конце концов. Умопомешательство - это вам не приятное времяпрепровождение на пляже, но и не такой же ужас, как эта громадина в обличье человека, которая ввалилась в его дом и принесла смрад холодной зимы. У Сэма был старый дом с высокими потолками, но библиотечному полицейскому пришлось пригнуть голову при входе, и даже на кухне он долями своей серой фетровой шляпы обметал потолок. Значит, ростом он был более двух метров. Его тело было облачено в серую шинель, цвета тумана в сумерках. Он был белый как полотно. Его лицо казалось безжизненным, будто ему были неподвластны ни доброта, ни любовь, ни сострадание. В линии рта отражалось чрезмерное невозмутимое властолюбие, и Сэм на мгновение вспомнил, на что похожа замочная скважина на закрытой двери библиотеки - на рот на лице гранитного робота. Глаза полицейского были похожи на серебряные кружки, пробитые крошечными пулеметными дробинками. Вокруг глаз розовато-красные круги, из которых вот-вот брызнет кровь. Ресниц не было. Самое неприятное было то, что Сэм знал это лицо. Сэму казалось, что он уже не впервой сжимается от ужаса под этим мрачным взглядом, и где-то далеко в своем сознании он услышал чуточку шепелявый голос: "Пошли шо мной, шынок. Я поличейшкий". По лицу проходил шрам точно такой, как в воображении Сэма: по левой щеке, под глазом, на уровне переносицы. Если не считать шрама, это был человек с плаката - а разве нет? Сомневаться не приходилось. - Пойдем шо мной, шынок. Я поличейшкий. Сэм Пиблз, любимец Ротари Клаб в Джанкшн Сити, написал в штаны. Он чувствовал, как мочевой пузырь расслабляется и течет тепловатая жидкость, но это было не с ним и не так важно. А важно было, что у него на кухне монстр, и самое ужасное в этом монстре, что Сэм почти знал это лицо. Он подумал о крепко-накрепко запертой двери, которую так хотелось открыть. Но он не думал о том, как бы убежать. Он не допускал и мысли о побеге. Он вновь стал ребенком, которого застали на месте преступления (эта книга - не "Спутник оратора") за каким-то нехорошим делом. Вместо того, чтобы улизнуть, (эта книга - не "Самые любимые стихотворения американцев") он, в своих мокрых штанишках, обмяк и грохнулся между двумя табуретками у стойки, беспомощно подняв руки. (эта книга - ) - Нет, - сказал он хриплым слабым голосом. - Нет, пожалуйста, нет. пожалуйста, пожалуйста, не трогайте меня, пожалуйста, я исправлюсь, пожалуйста, не делайте этого. Он был доведен до этого. Но это ничего не значило; гигант в мрачной шинели (эта книга - "Черная стрела" Роберта Льюиса Стивенсона) теперь стоял прямо над ним. Сэм поник головой. Голова стала тяжелой, не менее пятисот килограммов. Он смотрел на пол и просил Бога, чтобы когда он посмотрит вверх, когда у него будет сила смотреть вверх, этой зловещей фигуры не будет. - Смотри на меня, - приказывал далекий глухой голос. Это был голос злого божества. - Нет. - закричал Сэм визгливым прерывающимся голосом и от беспомощности расплакался. Он испытывал не просто ужас, хотя и ужас тоже, реальный, сильный. Вдобавок к этому он испытал что-то вроде сильного детского страха и стыда. Такие чувства отравляли его всегда, когда вспоминалось то, что он не хотел помнить, что-нибудь, напоминавшее ему о том, что он не прочел книгу, например, "Черную стрелу" Роберта Льюиса Стивенсона. Хэк! Сэма ударили чем-то по голове, и он вскрикнул. "Смотри на меня!" "Нет, пожалуйста, не делайте мне..." - взмолился Сэм. Хэк! Он посмотрел наверх, прикрывая лицо той же рукой, которой он вытирал слезы, и увидел, что рука полицейского вновь опускается на него. Хэк! Он наносил удары Сэму сэмовым же номером "Газетт", свернутым в трубочку, и хлестал <<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|