|
|
|
|
- -
Пусть получит свое мерзкое
мелкое наслаж-дение, если таковым для него является санкционирован-ное
властями убийство. Пусть потом отправляется в Бриар Ридж, где у него будет
свой кабинет и вентилятор для охлаждения. А если его родственника по жене на
следующих выборах не переизберут и этому парню придется узнать, что такое
работа в жестоком старом знойном мире, где не все плохие парни заперты за
ре-шетку и где иногда бьют по голове, - тем лучше.
- Ладно, - сказал я, поднимаясь. - Я поставлю его перед Делакруа. А
пока потерплю.
- Хорошо, - Он тоже встал. - А кстати, как твои дела? - Муре деликатно
указал в направлении моего паха.
- Кажется, лучше.
- Это здорово. - Он проводил меня до дверей. - А что там с Коффи? С ним
не возникнет проблем?
- Я не думаю. Он будет смирным, как овечка. Он странный - странные
глаза, - но тихий. Мы за ним следим. Так что не беспокойся.
- Ты, конечно, знаешь, что он сделал.
- Конечно.
Он проводил меня через приемную, где пожилая мисс Ханна, как всегда,
барабанила по "ундервуду", наверное, с каменного века. Я был рад, что ухожу,
чувствуя, что легко отделался. И было приятно сознавать, что я еще могу
пережить Перси, в конце концов.
- Отправь Мелинде целую корзину моей любви, - сказал я, - и не покупай
ни корзинки беспокойства. Может, окажется, что все это лишь мигрень.
- Да уж, наверное, - ответил он, и губы улыбнулись под больными
глазами. Сочетание жутковатое. Что касается меня, то я вернулся в блок "Г",
и начался новый день. Нужно было прочесть и написать бумаги, вымыть полы,
раздать пищу, составить график дежурств на следующую неделю, и еще тысяча
всяких мелочей. Но больше всего было ожидания, в тюрьме ведь этого так
много, так что с ним покончить нельзя никогда. Ожидание, когда Делакруа
пойдет по Зеленой Миле, ожидание прибытия Вильяма Уортона с оттопыренной
губой и татуировкой "Крошка Билли" и более всего - ожидание, когда Перси
Уэтмор исчезнет из моей жизни.
Мышь Делакруа оказалась одним из таинств Божьих. До этого лета я
никогда не видел мышей в блоке "Г", потом, после той осени, когда жаркой
грозовой ок-тябрьской ночью Делакруа покинул нашу компанию, при-чем покинул
таким отвратительным образом, что мне и самому вспоминать не хочется,
Делакруа утверждал, что это он дрессировал мышь, вошедшую в нашу жизнь с
именем Вилли-Пароход, но я уверен, что на самом деле все было совсем
наоборот. И Дин Стэнтон так считает, и Брут. Они оба дежурили в ночь, когда
впервые по-явилась мышь, и, как сказал Брут, она была уже почти ручная и
вдвое сообразительнее, чем этот французоид, который считает, что мышь
принадлежит ему.
Мы с Дином разбирали в моем кабинете прошлогодние записи и готовились
писать сопроводительные письма свидетелям пяти казней, а потом
сопроводиловки на сопроводиловки к еще шести, и так до двадцать девятого
года. Нас, собственно, интересовало одно: довольны ли они обслуживанием? Я
понимаю, это звучит дико, но это важная информация. Как налогоплательщики,
они были нашими клиентами, хотя и очень специфическими. Люди, ставшие среди
ночи свидетелями того, как человек умирает, должны знать, что существует
очень веская причина для этого, особая необходимость, потребность, и, если
казнь является справедливым наказанием, то эта потребность должна быть
удовлетворена. Они пережили кошмар. Цель казни - показать, что кошмар
окончен. Может это и помогает. Иногда.
- Эй! - позвал Брут из-за двери, где восседал за столом в начале
коридора. - Эй вы, скорее сюда!
Дин и я обменялись взглядами с одинаковым выражением тревоги, думая, не
случилось ли чего с индейцем из Оклахомы (его звали Арлен Биттербак, но мы
его называли Вождь, а Харри Тервиллиджер - Вождь Сырный Козел, потому что
ему казалось, будто Вождь так пахнет) или с парнем по прозвищу Президент. Но
потом Брут захохотал, и мы бросились смотреть, что произошло. Смех в блоке
"Г" столь же неуместен, как и смех в церкви.
Старый Тут-тут, из надежных заключенных, который в те дни заведовал
лотком с продуктами, был недалеко со своей тележкой, полной товаров, а Брут
основательно запасся на всю долгую ночь: три сендвича, две бутылки шипучки и
пара рогаликов. А также половина тарелки картофельного салата, который Тут,
несомненно, спер в тюремной кухне, куда у него был, по всей видимости,
неограниченный доступ. Перед Брутом лежал открытый журнал дежурств, и, к
великому
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
