|
|
|
|
- -
съехали набекрень.
Он вспомнил, что в тот день, когда Эд совершил наезд на Толстяка в
грузовичке, Дорренс тоже оказался поблизости. Ральф еще подумал тогда, что
появление Дорренса добавило последний штрих безумия к происходящему. И
Дорренс сказал нечто забавное. Ральф пытался вспомнить, что именно, но не
смог. А в это время Мак-Говерн наблюдал за молодым человеком лет двадцати
пяти в сером комбинезоне, выходившим из дома, возле которого стоял фургон
медицинской службы. Этот бравый молодец, насвистывавший легкий мотивчик,
выглядел так, будто никогда в жизни не испытывал потребности в медицинской
помощи. Он катил перед собой тележку с продолговатым зеленым баллоном.
- Уже пустой, - прокомментировал Мак-Говерн. - Ты пропустил, когда они
ввозили в дом полный.
Второй молодой человек, тоже в комбинезоне, вышел через парадную дверь.
Он на секунду замер на крыльце, держась за дверную ручку очевидно, беседуя с
кем-то, находящимся внутри, - затем, захлопнув дверь, легко сбежал на
подъездную дорожку. Он подоспел как раз вовремя, чтобы помочь своему коллеге
погрузить тележку с баллоном в фургон.
- Кислород? - спросил Ральф. Мак-Говерн кивнул.
- Опять миссис Лочер?
Мак-Говерн снова кивнул, наблюдая, как работники медицинской службы
захлопнули дверцы, а затем спокойно продолжили свой разговор в сгущающихся
сумерках.
- Я ходил в школу вместе с Мэй Лочер. В Кардвилле, родине храбрецов и
коров. В последнем классе нас училось только пятеро. В те дни она была
девочка что надо, а приятели вроде меня были известны как "немножко
голубые". Да, в те удивительно древние времена радость заключалась в
возможности своими руками украсить рождественскую елку, а потом как можно
красочнее рассказать об этом.
Ральф не отводил взгляда от своих ладоней, испытывая неловкость и
полностью потеряв дар речи. Конечно, он знал, что Мак-Говерн гомосексуалист,
знал уже очень давно, но Билл прежде никогда не заговаривал об этом. Жаль,
что Билл не приберег подобное признание на другой день... Предпочтительно на
такой, когда Ральф не чувствовал бы себя так, словно в голове у него вместо
мозгов опилки.
- Это было тысячу лет назад, - сказал Мак-Говерн. - Кто бы мог
подумать, что теперь нас обоих прибьет к Гаррис-авеню.
- У нее эмфизема, верно? Кажется, я так слышал.
- Да, одна из тех болезней, которые никогда не проходят. Старение не
такая уж приятная штука.
- Да уж, - согласился Ральф, а затем его ум с неожиданной силой донес
всю правду сказанного. Он подумал о Кэролайн и об охватившем его ужасе,
когда он, вернувшись домой в промокших туфлях, увидел ее лежащей в проеме
кухонной двери... Почти на том же месте, где стоял он во время телефонного
разговора с Элен. Встреча с Эдом Дипно была ничто по сравнению с ужасом,
который он испытал в тот момент, будучи почти уверенным, что Кэролайн
мертва.
- Прежде кислород для Мэй привозили раз в две недели, - заметил
Мак-Говерн. - Теперь же они приезжают по понедельникам и четвергам, как
часы.
Иногда я навещаю ее. Читаю ей скучные женские журналы, но чаще мы
просто разговариваем. У нее ощущение, будто легкие забиты соломой. Теперь
уже недолго осталось. Однажды, приехав, вместо пустого баллона из-под
кислорода они поместят в фургон Мэй. Затем отвезут ее в Дерри-Хоум, а это
означает конец.
- Виной тому сигареты? - спросил Ральф. Мак-Говерн одарил Ральфа таким
не свойственным его простому, откровенному лицу взглядом, что Ральф не сразу
уловил в нем презрение.
- Мэй за всю свою жизнь не выкурила ни одной сигареты.
Она расплачивается за двадцать лет работы на красильне в Коринне и еще
двадцать в качестве сортировщицы на фабрике в Ньюпорте. И дышать она
пытается через хлопок, шерсть и нейлон, а не через солому.
Двое молодых людей из медицинской службы забрались в свой фургон и
уехали.
- Мэн - это северо-восточный оплот Аппалачей, Ральф. Многие не
понимают, но это так - и Мэй умирает от болезни Аппалачей. Врачи называют ее
"текстильное легкое".
- Какой ужас! Кажется, Мэй много значит для тебя.
Мак-Говерн резко рассмеялся:
- Нет. Я навещаю ее, потому что она - последнее зримое напоминание о
моей загубленной юности. Иногда я читаю ей вслух, и мне всегда удается
проглотить одно-два овсяных печенья, которыми она меня потчует, но дальше
этого дело не идет. Мотивы моей заботы вполне эгоистичны, уверяю тебя.
"Вполне эгоистичны, - подумал Ральф. - Какое странное сочетание.
<<< 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
