|
|
|
|
- -
как тело подпрыгивало на мостовой, и от
ужаса лишилась чувств".
Для полного сходства с картинкой в таблоиде не хватает только
какой-нибудь надписи на стене, сделанной кровью жертвы. Далее Стивенсон
сообщает нам, что "трость, служившая орудием преступления, хотя и была
сделана из какого-то редкостного, твердого и тяжелого дерева, переломилась
пополам - с такой свирепой и неутолимой жестокостью наносились удары. Один
расщепившийся конец скатился в сточную канаву..."
Здесь и в других местах Стивенсон применяет к мистеру Хайду определение
"обезьяний". Он предполагает, что Хайд, подобно Майклу Лэндону в "Я был
подростком-оборотнем", - это ступень назад на эволюционной шкале,
жестокость, идущая из глубины веков, которая еще не исчезла.., и разве не
это на самом деле пугает нас в мифе об оборотне? Это внутреннее зло в
сочетании с местью, и неудивительно, что церковники времен Стивенсона
осыпали проклятиями его историю. Они, очевидно, поняли иносказание и увидели
в Хайде нашего прародителя Адама.
Если принять предположение Стивенсона, что лицо оборотня - это и наше
лицо, то знаменитая реплика Лу Костелло Лону Чейни-младшему в "Эббот и
Костелло встречают Франкенштейна" (Abbott and Costello Meet Frankenstein)
становится не такой уж смешной. Чейни, играющий тощего Ларри Талбота,
жалуется Костелло: "Ты не понимаешь. Когда взойдет луна, я превращусь в
волка". Костелло отвечает: "Ну да.., ты и еще пять миллионов парней".
Во всяком случае, убийство Керью приводит полицию в квартиру Хайда в
Сохо. Птичка упорхнула, но инспектор Скотланд-Ярда, ведущий расследование,
уверен, что его скоро возьмут, потому что Хайд сжег свою чековую книжку:
"Ведь деньги для него - сама жизнь. Нам достаточно будет дежурить в банке и
выпустить объявление с описанием его примет".
Но у Хайда, разумеется, есть другая личина, и он обращается к ней.
Джекил, которого испуг заставляет вернуться к разумному поведению, решает
никогда больше не пользоваться средством. И тут, к своему ужасу,
обнаруживает, что теперь превращение происходит спонтанно. Он создал Хайда,
чтобы освободиться от уз приличий и норм, но обнаруживает, что у зла тоже
есть свои узы: в конце концов он становится пленником Хайда. Церковники
обрушились на "Джекила и Хайда", считая, что книга демонстрирует, что
бывает, когда "звериную сущность" человека спускают с поводка; современные
читатели более склонны сочувствовать Джекилу как человеку, попытавшемуся -
пусть на короткое время - вырваться из смирительной рубашки ханжеской
викторианской морали. И вот когда Аттерсон и дворецкий Джекила Пул врываются
в лабораторию Джекила, доктор мертв.., а находят они тело Хайда. Произошло
самое ужасное: герой умер, мысля, как Джекил, но внешне оставшись Хайдом;
тайный грех, или Знак Зверя, который он пытался скрыть, неизгладимо
запечатлен на его лице. Он завершает свое признание словами: "Сейчас,
отложив перо, я запечатаю мою исповедь, и этим завершит свою жизнь
злополучный Генри Джекил".
Легко - даже слишком легко - увидеть в истории Джекила и его свирепого
альтер эго религиозную притчу, изложенную в приключенческой форме.
Разумеется, эта история снабжена некой моралью, но мне кажется, что вместе с
тем Стивенсон сделал попытку изучить ханжество - причины его возникновения и
тот вред, который оно причиняет душе.
Джекил - лицемер, предающийся тайному греху; Аттерсон, подлинный герой
повести, - полная противоположность Джекилу. Поскольку это кажется мне очень
важным по отношению не только к повести Стивенсона, но и ко всем
произведениям об оборотне, позвольте отнять у вас еще немного времени и
привести еще одну цитату из книги. Вот как Стивенсон представляет Аттерсона
на первой странице "Джекила и Хайда":
"Мистер Аттерсон, нотариус, чье суровое лицо никогда не освещала
улыбка, был замкнутым человеком, немногословным и неловким в обществе,
сухопарым, пыльным, скучным - и все-таки очень симпатичным... <Должен
признаться, что, прочитав описание Аттерсона, данное Стивенсоном, я
усомнился в том, что этот человек может быть симпатичным. - Примеч.
автора.> Он был строг с собой: когда обедал в одиночестве, то, укрощая
вожделение к тонким винам, пил джин и, горячо любя драматическое искусство,
более двадцати лет не переступал порога театра".
О "Рамонах", любопытной панк-рок-группе, появившейся
<<< 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
