|
|
|
|
- -
Как будто Полли накачала его новокаином, а потом стала колотить
как боксерскую грушу. А НЕЧТО продолжало расти и продвигаться к выходу,
туда, где силы гравитации заставят его обрушиться на землю.
-- Тодд приходил к вам когда-нибудь и жаловался, что боится мамы?
-- Нет...
-- Он хоть раз пришел и сказал: знаешь, па, мама собирается покончить
со собой и меня прихватить для компании?
-- Полли, это ерунда какая-то. Я...
-- Он говорил такое?
-- Нет!
-- А говорил ли он, что мама разговаривает или ведет себя странно?
-- Нет...
-- А Эл в это время был в школе?
-- При чем тут Эл?
-- Она оставила в гнезде одного сына. Когда вы уходили на работу, они
оказывались наедине. Они обедали вместе, она помогало ему делать уроки,
смотрела с ним телевизор...
-- Читала ему... -- эхом откликнулся Алан. Он по-прежнему не узнавал
своего голоса, высокого, слабого.
-- Она была наверняка первым человеком, которого Тодд видел по утрам и
последним -- перед сном, -- продолжала Полли. Рука ее покоилась на его
запястье. Глаза смотрели на него открытым взглядом. -- Если был такой
человек, кто мог заметить приближение трагедии, то только тот, кто умер
вместе с ней. А этот человек никогда не сказал об этом ни слова.
Вот тут странная штука внутри Алана упала. Его лицо стало двигаться. Он
чувствовал, как это происходит -- как будто к коже в нескольких местах
привязали веревки и теперь дергают и тянут в разные стороны, ласково, но в
то же время настойчиво. Горло стиснуло и обдало горячей волной. Лицо
ошпарило жаром. Глаза наполнились слезами. Полли Чалмерс раздвоилась,
растроилась, а затем расплылась, превратилась в игру света и тени. Грудь его
вздымалась, но легкие, казалось, не находили достаточно воздуха. Его рука
перевернулась в мгновенном порыве и стиснула ее руку с такой силой, что это
наверняка причинило ей резкую боль, но она не издала ни звука.
-- Я тоскую по ней! -- закричал он подняв лицо и тяжелый болезненный
всхлип разорвал фразу надвое. -- Мне плохо без них обоих! О, Господи, как
мне плохо без них!
-- Я знаю, -- тихо сказала Полли. -- Я знаю. Ведь в этом все и дело.
Правда? В том, как тебе плохо без них.
Он плакал. Эл плакал каждую ночь две недели подряд, и Алан не отходил
от него, успокаивал, как мог, но сам не плакал ни разу. Теперь он дал себе
волю. Рыдания охватили все его существо и уносили так далеко, как могут
унести только рыдания. Он не в силах был остановить или облегчить их. Он не
мог больше сдерживать своего горя и теперь, к собственному удивлению, понял,
что делать этого вовсе не надо. Он оттолкнул чашку и слышал откудато из
своего далека, как она разбилась вдребезги, упав на пол. Он опустил свою
измученную, пылающую жаром, голову на стол, обхватил ее руками и рыдал.
В какой-то момент он почувствовал, как Полли приподняла его голову
своими прохладными руками, уродливыми, добрыми, ласковыми руками, и прижала
к своему животу. Так и держала, а он плакал. Долго, долго, долго.
8
Полли шевельнулась во сне, и он, как мог, осторожно, чтобы не
разбудить, снял ее руку со своей груди. Глядя в потолок, он думал о том, что
Полли скорее всего в тот день спровоцировала его слезы. Она, по всей
видимости, чувствовала, что ему необходимо дать выход своему горю, скорее,
чем получить ответы, коих не существовало в природе.
Это положило начало их сближению, хотя в тот момент Алан вряд ли
понимал, что это начало; скорее, все походило на конец чего-то. Между тем
днем и другим, когда он в конце концов набрался смелости пригласить Полли на
ужин, Алан часто вспоминал спокойный взгляд ее голубых глаз и нежное
прикосновение руки к запястью. Думал он и о той осторожной, но настойчивой
последовательности, с какой она подводила его к мыслям, которые он
игнорировал, намеренно или нет. И тогда он ощутил в себе новые чувства по
поводу смерти Энни; как только преграда между ним и его горем оказалась
разрушенной, эти новые чувства хлынули потоком. Самым главным и мучительным
из них была ярость по поводу того, что Энни скрывала свою болезнь. Болезнь,
которую можно было лечить и вылечить... и за то, что она в тот день взяла с
собой сына. Об этом и о других своих ощущениях он говорил с Полли в кафе
Березы, в апреле, в один из прохладных и дождливых вечеров.
-- Ты оставил мысли о самоубийстве и теперь думаешь об убийстве, --
сказала она. -- Поэтому и злишься, Алан.
Он покачал головой и хотел снова заговорить, но она
<<< 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 >>>
- -
|
|
