|
|
|
|
- -
если не девственность, то пору девичества. Булавка,
удерживавшая бретельку, поблескивала в свете коптящих ламп.
- Погаси лампы и запри дверь. Он ничего не украдет?
- Нет, - едва слышно выговорила она.
- Тогда гаси свет.
Женщина не отнимала рук от лица, покуда не оказалась у стрелка за
спиной. Она гасила лампы одну за другой, прикручивая фитили и вслед за
этим дыханием задувая пламя. Потом в темноте она взяла его за руку, и рука
эта оказалась теплой. Женщина отвела его наверх. Там не было света, чтобы
укрывать от него соитие.
Стрелок свернул в темноте две папиросы, раскурил и одну передал
женщине. Комната хранила аромат хозяйки - трогательный свежий аромат
сирени. Запах пустыни забивал его, уродовал, калечил. Он был словно запах
моря. Стрелок понял, что боится пустыни, которая ждала его впереди.
- Его звать Норт, - сказала женщина. Ее голос не утратил ни капли
прежней резкости. - Просто Норт. Он умер.
Стрелок ждал.
- Его коснулась рука Господа.
Стрелок сказал:
- Я еще ни разу Его не видел.
- Сколько себя помню, все он здесь обретался... Норт, я хочу сказать,
а не Господь. - Она пьяно расхохоталась в темноте. - Одно время был
тутошним золотарем. Стал пить. Траву нюхать. Потом курить ее. Ребятня
начала таскаться за ним повсюду, науськивать собак. И ходил он в старых
зеленых штанах, от которых воняло. Понимаешь?
- Да.
- Он начал жевать траву. Под конец уж просто сидел тут у нас и ничего
не ел. В мыслях-то он, может, королем себя видел. Может, мальчишки были
его шутами, а их собаки - принцессами.
- Да.
- Он помер прямо перед нашим заведением, - продолжала она. - Явился,
топоча по тротуару как слон - ходил-то он в саперных башмаках, таким сносу
нет, - а за ним хвостом ребятня да собаки. И похож он был на клубок
проволочных одежных вешалок, коли их перекрутить да завернуть все вместе.
В глазах адские огни горели, а он знай себе скалился - точь-в-точь такие
ухмылки детишки вырезают тыквам в канун Дня всех святых. Разило от Норта
грязью, гнилью и травой: она стекала из углов рта, как зеленая кровь. Я
думаю, он хотел зайти послушать, как Шеб играет на пианино. Прямо перед
дверью Норт остановился и вскинул голову. Мне было его видно, и я
подумала, что он услышал дилижанс, хоть никакого дилижанса мы не ждали.
Тут его вывернуло таким черным, там было полно крови, и все это лезло
прямо сквозь его ухмылку, точно сточные воды сквозь решетку. Воняло так,
что рехнуться можно было. Норт поднял руки и просто повалился. И все. Умер
с этой своей ухмылкой на губах, в собственной блевотине.
Женщина подле него дрожала. Снаружи без умолку тонко скулил ветер и
где-то вдалеке хлопала дверь - звук был таким, будто его слышишь во сне.
За стенами бегали мыши. В дальнем уголке сознания стрелка промелькнула
мысль, что это, вероятно, единственное заведение в городе, процветающее
настолько, чтобы прокормить мышей. Он положил руку женщине на живот. Она
сильно вздрогнула, потом расслабилась.
- Человек в черном, - напомнил он.
- Обязательно надо все выспросить, да?
- Да.
- Ладно. Расскажу. - Она обеими руками вцепилась ему в руку и
рассказала.
Он появился на склоне того дня, когда умер Норт. Буянил ветер: сдувая
верхний рыхлый слой почвы, он гнал по улицам завесу песка и крутящиеся
ветряками кукурузные стебли. Кеннерли повесил на двери конюшни замок,
прочие же немногочисленные лавочники закрыли витрины ставнями и заперли
ставни доской. Небо было желтым, как лежалый сыр, и тучи летели по нему
столь стремительно, будто в бесплодных просторах пустыни, где побывали так
недавно, увидели нечто ужасающее.
Он приехал на шаткой повозке, обвязанной мелко рябившей под ветром
парусиной. За его появлением следили, и старик Кеннерли, лежавший у окна с
бутылкой в одной руке и горячей, рыхлой грудью своей второй по старшинству
дочки в другой, решил: если этот человек постучится, его нет дома.
Но человек в черном проехал мимо, не крикнув тянувшему повозку
гнедому "Тпрру!". Колеса крутились, взбивая пыль, и ветер с готовностью
подхватывал ее цепкими пальцами. Возможно, человек этот был монахом или
священником: он был в припорошенной светлой пылью черной рясе, а голову
покрывал просторный, затенявший лицо капюшон, который рябил и хлопал на
ветру. Из-под облачения выглядывали тяжелые башмаки с пряжками и
квадратными
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
