|
|
|
|
- -
стучавшую в висках боль или струившийся по лицу пот; и ветер с
моря был не настолько силен, чтобы этим можно было объяснить внезапные
приступы озноба, охватывавшего его время от времени, так, что все его тело
покрывалось гусиной кожей, и зубы стучали.
"У тебя жар, стрелок, - хихикал человек в черном. - Что осталось у
тебя внутри - все подожжено".
Багровые полосы заражения теперь были видны более отчетливо; они
тянулись от правого запястья вверх, на половину расстояния до локтя.
Роланд прошел еще милю и осушил бурдюк до последней капли. Он обвязал
его вокруг пояса вместе с первым. Ландшафт был однообразный и неприятный.
Справа - море, слева - горы, под подошвами опорков его сапог - серый,
усеянный ракушками песок. Волны набегали и уходили. Он поискал взглядом
омароподобных чудовищ и не увидел ни одного. Он шел из ниоткуда в никуда,
человек из иного времени, достигший, казалось, бессмысленного конечного
пункта.
Перед самым полуднем он опять упал и понял, что не может встать.
Значит, вот оно, это место. Здесь. Выходит, это все-таки конец.
Стоя на четвереньках, он поднял голову, как боксер в состоянии
"грогги"... и впереди, может, в миле, а может, и в трех (трудно было
оценить расстояние вдоль этой однообразной прибрежной полосы, когда внутри
у него бушевал жар, так что его глаза словно пульсировали, то вылезая из
глазниц, то уходя обратно), он увидел что-то новое. Что-то, вертикально
стоявшее на берегу.
Что это такое?
(три)
Неважно.
(три - число твоей судьбы)
Стрелку удалось встать. Он прохрипел что-то, какую-то мольбу, которую
услышали только кружившие в небе морские птицы ("и с каким удовольствием
они бы выклевали у меня глаза, - подумал он, - как бы они обрадовались
такому лакомому кусочку!") - и пошел дальше; теперь его шатало гораздо
сильнее, и за ним оставались следы в виде странных петель и зигзагов.
Он не сводил глаз с того, что стояло там, впереди, на берегу. Когда
волосы падали ему на глаза, он с досадой отбрасывал их тылом руки.
Казалось, оно не приближается. Солнце достигло верхней точки небосвода и,
казалось, слишком задержалось там. Роланду мерещилось, что он опять в
пустыне, где-то между хижиной последнего поселенца
(музыкальная еда, чем больше ешь, тем громче бзда)
и постоялым двором, где мальчик
(твой Исаак)
ожидал его прихода.
Колени у стрелка подогнулись, выпрямились, опять подогнулись, опять
выпрямились. Когда волосы снова упали ему на глаза, он не стал их
отбрасывать; у него не было на это сил. Он смотрел на предмет, который
теперь отбрасывал назад, в противоположную морю сторону, узкую тень, и
шел, не останавливаясь.
Теперь он - жар или не жар - мог его разглядеть.
Это была дверь.
Когда до нее осталось меньше четверти мили, у Роланда снова
подогнулись колени, и на этот раз он не смог их распрямить. Он упал, его
правая рука проволоклась по колючему песку и ракушкам, содрав с ран свежие
корки, и культи пальцев завизжали от боли и вновь начали кровоточить.
Тогда он пополз. Он полз, а в ушах его стоял ритмичный шум: Западное
Море набегало, с ревом разбивалось о берег, отступало. Он работал локтями
и коленями, оставлял за собой борозды в песке, выше полосы грязно-зеленых
водорослей, отмечавшей линию прилива.
Он думал, что ветер, наверно, все еще дует - должно быть, так, потому
что его тело продолжал сотрясать озноб - но единственное, что он слышал,
был хриплый свист урагана, вырывавшегося из его собственных легких и
входившего в них.
Дверь становилась все ближе.
Ближе.
Наконец, около трех часов этого долгого бредового дня, когда тень
Роланда оказалась слева от него и стала удлиняться, он добрался до нее. Он
сел на корточки и начал устало рассматривать ее.
Дверь была шести с половиной футов высотой и, казалось, сделана из
цельного куска железного дерева, хотя ближайшее железное дерево, должно
быть, росло отсюда милях в семистах, не меньше. Ручка двери, судя по ее
виду, была золотая; ее украшал филигранный рисунок, который стрелок в
конце концов разобрал: это была ухмыляющаяся морда павиана.
Замочной скважины не было ни в самой ручке, ни над ней, ни под ней.
Дверь держалась на петлях, но они не были ни к чему прикреплены -
"или это так кажется, - подумал стрелок. - Это тайна, весьма дивная тайна,
не имеющая себе равных, но так ли уж это важно? Ты умираешь. Приближается
твоя собственная тайна - единственная тайна, в конечном
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
