|
|
|
|
- -
ведь мы собирались провести неделю в Нью-Йорке. Помню, отец
сказал, что ждет - не дождется, чтобы увидеть, как засияет моя мордашка,
когда в Центральном Парке пробьют часы и зверюшки затанцуют. До станции,
сказал он, спокойно можно дойти пешком. Мать мигом согласилась - отличная
мысль, тут не больше мили; будет очень приятно размять ноги после того,
как мы уже просидели три дня в одном поезде и еще полдня просидим в
другом. Отец отозвался - да, к тому же погода великолепная... но, кажется,
я и в пять лет понимала - отец в бешенстве, они с мамой боятся вызвать
другое такси, поскольку опять может произойти то же самое.
И мы зашагали по улице. Я шла у внутреннего края тротуара (мама
опасалась, как бы мне не оказаться слишком близко к потоку машин) и,
помнится, гадала, что имел в виду папа - неужели, когда я увижу те часы в
Центральном парке, лицо у меня вправду засветится, и не больно ли это
будет. Вот тут-то мне на голову и свалился кирпич. На какое-то время все
окуталось тьмой. Потом начались сны. Яркие, живые сны.
Одетта улыбнулась.
- Как этот, Эдди.
- Кирпич упал сам или кто-то его сбросил?
- Никого так и не нашли. Полиция (мама рассказала мне об этом намного
позднее, мне уже было лет шестнадцать) отыскала место, откуда, по их
мнению, взялся этот кирпич - но он оказался не единственным, которого там
недоставало, а еще больше было сидящих неплотно, кое-как. Под самым окном
пятого этажа в многоквартирном доме. Дом предназначался к сносу, но,
конечно, служил пристанищем куче народа. Особенно по ночам.
- Ясное дело, - сказал Эдди.
- Никто не видел, чтобы кто-то выходил из здания, и дело пошло по
разряду несчастных случаев. Мать говорила, что думает, будто это и есть
несчастный случай, но, по-моему, она кривила душой. Она даже не
потрудилась попробовать объяснить мне, что думал отец. Оба они еще очень
переживали из-за того, как таксист укатил, едва поглядев на нас. Это
больше, чем что-либо другое убедило их, что наверху кто-то был. Он просто
выглянул в окно, увидел, как мы подходим, и решил скинуть на черномазых
кирпич. Скоро появятся ваши омарообразные?
- Нет, - сказал Эдди. - До темноты - нет. Выходит, первое ваше
соображение - что все это коматозный сон типа тех, какие были, когда вас
шарахнуло кирпичом. Только вместо кирпича на этот раз было что-то вроде
полицейской дубинки.
- Да.
- А другое?
Лицо и голос Одетты были довольно спокойными, голова же полна
отталкивающих, безобразных картин; они стаей диких гусей проносились перед
ее мысленным взором и все представляли собой одно: Оксфорд-Таун,
Оксфорд-Таун. Как там было в песенке? Двоих под луной укокошил злодей; Ах,
лучше б расследовать дело скорей. Не совсем точно, но близко к тексту.
Близко.
- Я могла сойти с ума, - сказала она.
Первым, что пришло Эдди в голову, было: Одетта, если вы думаете, что
сошли с ума, вы рехнулись.
Однако по краткому размышлению молодому человеку показалось, что
такая линия аргументации невыгодна.
Поэтому Эдди не стал ничего говорить и некоторое время молча сидел
подле инвалидного кресла Одетты: колени подтянуты к груди, пальцы
обхватили запястья.
- Вы действительно не могли жить без героина?
- И не могу, - отозвался Эдди. - Это все равно, что быть алкоголиком
или баловаться крэком. Не та штука, с которой можно когда-нибудь завязать.
Знаете, бывало, слышишь это, а в голове - "ну да-да-да, конечно". Но
теперь я понял. Меня еще тянет к нему, - наверное, какая-то частица во мне
будет всегда тянуться к героину, но физиологическая часть позади.
- Что такое "крэк"? - спросила Одетта.
- В вашем "когда" это еще не придумали. За основу берется кокаин.
Правда, это все равно, что превращать тротил в атомную бомбу.
- Вы так делали?
- Господи Иисусе, нет. Мой профиль - героин. Я ведь уже рассказывал.
- Вы не похожи на наркомана, - заметила Одетта.
Эдди и в самом деле чувствовал себя великолепно - если оставить без
внимания предательский запах, поднимавшийся от его тела и одежды (молодой
человек получил возможность ополоснуться - и ополоснулся, простирнуть
одежду - и простирнул, но без мыла ни одно, ни другое нельзя было сделать
как следует). Волосы юноши (когда в его жизнь ступил Роланд, они были
короткими - "так лучше проходить таможню, голуба"... ну и классной же
хохмой это обернулось!) пока еще сохраняли сносную длину. Каждое утро он
брился острым лезвием ножа
<<< 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 >>>
- -
|
|
