|
|
|
|
- -
Мы побывали на всех четырех и
имели возможность рассмотреть планету со всех необходимых точек и
ракурсов. Было сделано более шестисот снимков и отснято невероятное
количество кинопленки.
Очень большая часть планеты была постоянно затянута метановыми,
аммиачными и пылевыми облаками. Планета вообще была очень похожа на Гранд
Каньон в очень сильную ветреную погоду. Судя по показаниям приборов,
которые снял Кори, скорость ветра в некоторых местах достигала шестисот
миль в час у поверхности, а некоторые наши телеметрические зонды, которые
мы посылали вниз, подчас просто не выдерживали столь необычных атмосферных
условий. В конце концов нам не удалось обнаружить никаких признаков жизни
- ни животной, ни растительной. Спектроскопы зарегистрировали лишь наличие
некоторых минералов, могущих иметь промышленное применение. Такова была
Венера. Ничего. Совершенно ничего - но это, странным образом, почему-то и
пугало меня больше всего. От этого я находился в очень странном,
постоянном и очень сильном напряжении. Там, в глубоком космосе, я
почему-то чувствовал себя как загнанный и обложенный со всех сторон зверь.
Очень необычное, ни на что не похожее и крайне неприятное чувств о... Я
понимаю, что то, что я говорю, звучит, может быть, очень ненаучно и,
возможно, даже истерично, но я пребывал в этом состоянии крайнего
напряжения и почти животного страха до тех пор, пока мы не сошли с орбиты
Венеры и не направились, наконец, к Земле. Думаю, что если бы это
произошло немного позже, я бы сошел с ума и перерезал бы себе глотку или
выкинул бы еще что-нибудь похуже... Венера произвела на меня просто
страшное впечатление. Сравнивать ее с луной не имеет совершенно никакого
смысла. Луна - совсем другое дело. Она, если можно так выразиться,
безлюдна и стерильна. На Венере же мы увидели мир, совершенно не похожий
ни на что, виденное человеком прежде. Хорошо еще, я думаю, что видели мы
не все благодаря тому, что большая часть ее поверхности постоянно была
скрыта облаками и туманами. Но то, что видеть нам, все-таки, удавалось,
вызывало у меня очень сильную ассоциацию с человеческим черепом,
вычищенным и отполированным. Почему - не знаю.
По пути на Землю мы узнали о том, что Сенат вынес постановление о
сокращении финансирования космических программ вдвое. Кори
прокомментировал эту новость чем-то вроде того, что "похоже, Арти, нам с
тобой снова придется заняться метеорологическими спутниками". Но я был
почти рад этому. По крайней мере, думал я тогда, я, скорее всего, уже
никогда больше не буду послан на эту страшную планету. Несмотря на спавшее
немного напряжение, меня, тем не менее, одолевало какое-то очень нехорошее
и очень сильное предчувствие. Как выяснилось позже, оно не обмануло меня.
На двенадцатый день нашего возвращения на Землю Кори умер. Да и сам я
был в состоянии, недалеком о смерти, но, все же, отчаянно боролся за
жизнь. Вообще, все наши несчастья начались именно по пути домой. Они были
похожи на грязный снежный ком, растущий прямо на глазах. А ведь мы пробыли
в космосе в общей сложности больше месяца, побывали там, где до нас не
было ни единой живой души и уже возвращались домой... И все это
заканчивалось так бесславно только потому, что один парень в центре
управления полетом слишком торопился устроить себе перерыв, чтобы попить
кофе, и допустил из-за этого пару незначительных, казалось бы ошибок в
расчетах по корректировке движения нашего корабля, что едва не привело к
нашей мгновенной гибели от чудовищной перегрузки и закончилось тяжелыми
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
