|
|
|
|
- -
/>восемьдесят фунтов.
Он сделал это сравнение, подумал он, в последней попытке удержаться от
чисто психологического инцеста. Он переводил взгляд с матери на Миру и снова
на мать.
Они могли быть бы сестрами. Такое было сходство.
Эдди смотрел на два почти одинаковых портрета и обещал себе, что не
совершит этого сумасшедшего поступка. Он знал, что мальчишки на работе уже
шутят над Джеком Спрэтом и его женой, но они не знают и половины правды.
Шутки и жалкие замечания можно стерпеть, но действительно ли он хочет быть
клоуном в таком вот фрейдистском цирке? Нет, не хочет. Он с Мирой сломает
его. Он позволит ей спокойно спуститься, потому что она добрая, милая, и у
нее было даже меньше опыта с мужчинами, чем у него с женщинами. И потом,
когда она дойдет до горизонта жизни, то может быть будет брать уроки
тенниса, о которых он так мечтал.
"Эдди счастлив на уроках физкультуры?"
"Эдди любит играть в игры? и не станет упоминать тот клуб здоровья,
который открылся на Третьей авеню по диагонали от гаража..."
"Эдди бегает достаточно быстро, он бегает достаточно быстро, когда вас
здесь нет, бегает быстро, когда поблизости нет никого, кто напоминает ему о
том, какой он слабый, и я вижу по лицу миссис Каспбрак, что он знает даже
сейчас, в возрасте девяти лет, он знает, что самое большое счастье в мире,
какое он мог себе позволить, - это быстро бежать в любом направлении, чего
вы не позволяете ему. Миссис Каспбрак, дайте ему БЕГАТЬ".
В конце концов он все-таки женился на Мире. Старые принципы и старые
привычки оказались слишком сильными. Дом был местом, где, если ты должен
идти туда, тебя сажают на цепь. О, он мог бы ударить призрак своей матери.
Это было бы трудно, но он не сомневался, что смог бы сделать тцкое, если бы
только это он и должен был сделать. Именно Мира обрекала его на волнения,
захватила заботой, приковала усладой. Мира, как и его мать, фатально,
неизбежно проникла в самую суть его характера. Эдди был
все так же слаб, потому что иногда подозревал, что он совсем не слаб;
Эдди нужно защитить от его собственных слабых признаков возможной храбрости.
В дождливые дни Мира всегда вытаскивала его галоши из пластикового
мешочка в клозете и ставила их около вешалки рядом с дверью. Около его
тарелки с не намазанным маслом пшеничным тостом каждое утро стояло блюдо
чего-то напоминающего многоцветные воздушные хлопья и что при ближайшем
рассмотрении оказывалось целым спектром витаминов (многие из которых Эдди
уносил сейчас в своей аптечке). Мира, как и мать, понимала его, и все
возможности для него фактически были закрыты. Будучи молодым неженатым
человеком, он трижды уходил от матери и трижды возвращался в ее дом. Затем,
четыре года спустя после того, как мать умерла в первом зале своих
королевских апартаментов, полностью заблокировав своей тушей переднюю дверь,
так что парням из морга пришлось пробиваться черным ходом между кухней и
служебной лестницей, он вернулся домой в четвертый и последний раз. По
крайней мере, он поверил, что в последний - снова дома, снова дома, с Мирой
- толстой жирной свиньей. Да, толстой жирной свиньей, но любимой, дорогой
свиньей, он любил ее, и никакой другой возможности у него вообще не было.
Она приворожила его к себе фатальной, гипнотизирующей мудростью.
"Снова дома навсегда", - думал он тогда.
"Но, может, я не прав, - размышлял он. - Может, это не дом и никогда не
был им, может дом - это куда я должен идти сегодня ночью. Дом - это место,
где, когда ты идешь туда, оказываешься в конце концов лицом к лицу с тем,
что в темноте".
Он беспомощно поежился, как будто бы вышел на улицу без галош и схватил
страшную простуду.
- Эдди, пожалуйста!
Она снова начала рыдать. Слезы служили ей обороной, так же, как матери
- защитой: нежное оружие, которое парализует, которое превращает доброту и
нежность в неизбежные прорехи в вашей броне.
Не то чтобы он изнашивал много брони - броня, по-видимому, не шла ему.
Слезы были больше, чем защита, для его матери, они были оружием. Мира
редко столь цинично использовала слезы, но, так или иначе, он понимал, что
сейчас она пытается использовать их... а в этом она преуспевала.
Он не мог уступить ей. Слишком большим искушением было поддаться мыслям
о том, как одиноко будет ему в поезде, сквозь темноту летящим в Бостон -
чемодан над головой, сумка, набитая лекарствами, между ног, страх сжимает
грудь. Слишком просто разрешить Мире забрать его наверх и делать с ним
<<< 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
