|
|
|
|
- -
в дом никто
не мог залезть. Этот тип наверняка подумал: знать это может только тот,
кто сам туда залезал... что он, кстати, и делал, три раза: первый - чтобы
забрать письмо, и еще два - проверить, не осталось ли чего такого... Нет,
не осталось. Эсэсовская форма исчезла. Четыре года как-никак прошло - в
какой-то момент Дюссандер, видимо, смекнул, что лучше будет от нее
избавиться.
Тодд перевел взгляд с газетной вырезки на Калошу Эда, но тот смотрел
куда-то в сторону, на улицу, как будто там могло произойти что-нибудь
необычное.
Этот тип, конечно, может его подозревать в чем-то, но из подозрений
шубы не сошьешь. Разве что всплывет нечто такое, что связывало его и
старика одной ниточкой.
Теперь всплывет, будь уверен. Потому что есть Калоша Эд. Стоит рядом
- дурак в своих дурацких кедах. И зачем такой дурак живет на свете? Тодд
потянулся к "винчестеру".
Калоша Эд и есть для них то самое недостающее звено. Все ясно, скажут
они, старик и мальчик были сообщниками. И что тогда? Тогда суд. Отец, само
собой, наймет лучших адвокатов, и те, естественно, помогут ему
выкрутиться. Улики-то все больше косвенные. К тому же он произведет
благоприятное впечатление на присяжных. Но что толку, если на дальнейшей
жизни можно будет поставить крест. Газетчики разденут его и бросят у всех
на виду - точь-в-точь как Дюссандер своих жертв в Патэне.
- Человек, изображенный на этом снимке, однажды переступил порог
моего кабинета, - вдруг заговорил Эдвард Фрэнч, поворачиваясь к Тодду, - и
назвался твоим дедушкой. Сейчас выясняется, что это давно разыскиваемый
военный преступник.
- Да, - согласился Тодд. Его лицо ничего не выражало. Это было лило
манекена.
- Как это могло произойти? - Вероятно, Эдвард Фрэнч рассчитывал, что
его вопрос будет подобен громовому раскату, однако в нем прозвучала
растерянность и еще обида, обида человека, которого ни за что ни про что
обманули. - Я тебя спрашиваю, Тодд.
- Сначала одно, потом другое, - сказал Тодд, поднимая "винчестер". -
Так и произошло. Сначала одно... потом другое. - Большим пальцем он
спустил предохранитель и вскинул винтовку. - Я понимаю, звучит глупо, но
именно так все и произошло. Ни убавить, ни прибавить.
Зрачки Калоши Эда расширились. Он попятился.
- Тодд, что ты... не надо, Тодд. Давай поговорим. Давай обсудим и...
- Обсуждайте это вместе с вонючим фрицем на том свете, - сказал Тодд
и нажал на спуск.
Вторым выстрелом он размозжил ему голову.
Калошу Эда развернуло к машине. Он слепо тыкался в закрытую дверцу и
слабеющим голосом снова и снова повторял имя дочери. Третий выстрел,
нацеленный в основание позвоночника, свалил его на землю. Он еще несколько
раз дернулся и затих.
ШКОЛЬНЫЙ НАСТАВНИК МОГ БЫ, КОНЕЧНО, УМЕРЕТЬ И ПОСПОКОЙНЕЕ, подумал
Тодд с нервным смешком. И тотчас мозг пронзило ледяной иглой. От боли он
даже зажмурился.
Когда он снова открыл глаза, ему вдруг стало так хорошо, как не
бывало много-много месяцев, а то и лет. Все тип-топ. Все в норме. Его
лицо, еще минуту назад совершенно неживое, озарила какая-то первобытная
радость.
В гараже он сложил в старый рюкзак патроны, четыреста с лишним
патронов, все, что было в наличии. Когда он снова вышел в залитый солнцем
сад, глаза его горели от радостного возбуждения, а на губах блуждала
улыбка - так в предвкушении подарков улыбаются мальчишки на Рождество или
в день своего рождения. Такая улыбка обычно предвещает пальбу из ракетниц
после триумфальной победы, когда игроков выносят со стадиона на своих
плечах ликующие болельщики. С такой улыбкой уходят на войну светловолосые
парни в защитных касках.
- Я властелин мира! - выкрикнул он в высокое прозрачное небо и
вскинул над головой винтовку обеими руками. А теперь - туда, на косогор,
спускающийся к шоссе, туда, где лежит мощное дерево, словно созданное для
засады.
Снайперам удалось снять его лишь пять часов спустя, когда почти
стемнело.
1. Помощник коменданта (нем.)
2. Здесь: не правда ли? (нем.)
3. Привет! (нем.)
4. Не правда ли? (нем.)
5. Здесь: силы небесные! (нем.).
6. Дурень (нем.).
<<< 31 32 33
- -
|
|
