|
|
|
|
- -
- крикнул кто-то встревожено, но никто
больше не издал ни звука. Ничуть не изменилось безмятежное выражение лица
старика: он смотрел, как Джина приближается к Билли, словно родитель,
наблюдающий за резвым ребенком.
Она плюнула ему в лицо громадным плевком, - видно, ее рот был полон
слюны. Билли ощутил ее слюну даже у себя во рту. На вкус напоминало слезы.
Она посмотрела на него в упор своими огромными глазами, и несмотря на все
происшедшее, на все, что он утратил, Билли осознал, как хочет ее. И она
это поняла - в черноте ее глаз горела ненависть.
- Если это может вернуть ее, плюй на меня, пока я не утону в плевках,
- сказал он. Голос его на удивление прозвучал ясно и мужественно. - Но я
не дыббук, не демон, не чудовище. То, что вы видите... - он поднял руки, и
костер на миг просветил его одежду насквозь, сделав похожим на иссохшую
белую летучую мышь... - это то, что я и есть.
На мгновение лицо ее отразило нерешительность, почти страх. Хотя
слюна все еще стекала по его лицу, выражение ненависти покинуло ее глаза,
и Билли мысленно поблагодарил за это.
- Джина! - Это Сэмюэл Лемке, жонглер. Он появился возле старика,
застегивая пояс своих брюк. На нем была рубашка с короткими рукавами и
портретом Брюса Спрингстина. - Энкельт мен тиллраклигг!
- Ты, ублюдочный убийца, - сказала она Билли и пошла обратно. Брат
попытался обнять ее, но она оттолкнула его руку и исчезла во мраке. Старик
обернулся ей вслед и только тогда наконец посмотрел на Билли Халлека.
Некоторое время Билли не мог отвести взгляда от отвратной дыры
посредине лица Лемке, затем его взгляд остановился на глазах старика.
Глаза древности? Кажется, так он их оценил? Они оказались чем-то более,
нежели древность, и... чего-то в них не хватало. Билли увидел в них
пустоту. Пустота была их сущностью. Не поверхностный отблеск мысли,
подобно отражению луны на темной водной глади. Пустота, столь же глубокая
и полная, как пространства между галактиками.
Лемке указал кривым пальцем на Билли, и тот, как в полусне, медленно
направился, огибая костер, к старику в темно-серой ночной рубашке.
- Ты знаешь ромалэ? - спросил Лемке, когда Билли остановился прямо
перед ним. Голос его звучал интимно и тихо, но слышен был всему
молчаливому табору. Тишину нарушало лишь потрескивание костра.
Билли покачал головой.
- Ромалэ - это ром. На роме таких, как ты, мы называем скуммаде
игеном, что означает "белый человек из города".
Он улыбнулся, обнажив гнилые, потемневшие от табака зубы. Темная
дыра, где прежде был нос, растянулась.
- Еще это означает "глупый подонок". - Теперь его глаза освободили
Билли. Лемке, похоже, потерял к нему интерес. - А теперь уходи, белый
человек из города. Тебе нечего делать у нас, и нам с тобой нечего тут
делать. Если и было дело, то оно закончено. Возвращайся в свой город.
Старик отвернулся от него.
Какое-то время Билли стоял, разинув рот, смутно понимая, что старик
загипнотизировал его, сделав это так же легко, как фермер, усыпляющий
курицу, сунув ее голову под крыло.
"И это ВСЕ?!" - внезапно завопила часть его сознания. "Вся эта гонка,
хождения, расспросы, кошмарные сны, все эти дни и ночи - и это все? Ты
будешь стоять так, не говоря ни слова? Позволишь его называть себя глупым
подонком уйти спать?"
- Нет, это не все! - громко и грубо сказал Билли.
Кто-то удивленно и шумно вздохнул. Сэмюэл Лемке, который повел
старика под руку к одному из фургонов, вздрогнув, обернулся. Спустя момент
и старый Лемке повернулся к нему. На лице его было усталое любопытство. И
на миг при свете костра Билли показалось, что Тадуз Лемке по-настоящему
изумлен.
Молодой цыган с револьвером сунул руку за пазуху.
- Она очень красивая, - сказал Билли. - Джина.
- Заткнись, белый человек из города, - сказал Сэмюэл Лемке. - Я не
желаю слышать имя моей сестры из твоих уст.
Билли проигнорировал его. Он смотрел на Лемке.
- Она твоя внучка? Правнучка?
Старик посмотрел на него изучающим взглядом, будто решая, есть тут
что-то, или же просто ветер прошумел над пустынным местом. Потом снова
отвернулся.
- А может, задержишься на минуту, пока я напишу адрес моей дочки?! -
Билли повысил голос. Не было нужды повышать его сильно, чтобы придать ему
сурово повелительный тон, отработанный на многих судебных процессах. - Она
не так прекрасна, как твоя Джина, но мы считаем, что она прелестна. Может
быть, они начнут переписываться на тему несправедливостей.
<<< 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 >>>
- -
|
|
