|
|
|
|
- -
/>на дрова моим..."
Холодная влажная рука ухватила ее за щиколотку. Челюсти раскрылись,
чтобы укусить. Убить ее и убить ребенка. Она вырвалась, оставив мертвяку
только шлепанец, который он изжевал и выплюнул.
Когда она вернулась из кладовой, он уже заполз на кухню, вернее, его
верхняя половина, таща компас по плиткам пола. Обернулся на звук ее шагов, в
черных глазницах застыл какой-то идиотский вопрос. Она не стала думать, что
это за вопрос, а просто хватила топором по черепу.
Череп разлетелся надвое. Ошметки сгнившего мозга полетели во все
стороны, как протухшая овсянка, вместе со слизняками и морскими червями,
которые его подъедали. Жуткое зловоние наполнило кухню.
Однако, его руки продолжали скрестись по плиткам пола.
Она вновь взмахнула топором... и еще раз... и еще...
Наконец, всякое шевеление прекратилось.
Острая боль пронзила живот, на мгновение ее охватила паника: неужели
будет выкидыш? Но боль ушла. Малыш пнул ее ножкой, сильнее, чем раньше.
Она вернулась в гостиную, с топором в руке. От него пахло требухой.
Ноги, вот чудо, держали ее.
- Джек, я очень любила тебя, - вымолвила она, - но это не ты.
Следующим ударом она развалила таз. Топор разрубил и ковер, лезвие
вонзилось в дубовую половицу.
Ноги разделились, но трепыхались еще добрые пять минут, прежде чем
начали успокаиваться. Наконец, замерли даже пальцы.
Кусок за куском, надев толстые рукавицы, она снесла скелет в подвал.
Каждый кусок заворачивала в парусину, которую Джек держал в сарае: в
холодные дни этой парусиной прикрывали бочки с лобстерами, чтобы они не
замерзли.
Один раз пальцы отрубленной руки сомкнулись на ее запястье. Замерев, с
гулко бьющимся сердцем, она стояла, пока пальцы не разжались. Она с ним
покончила. Покончила навсегда.
Под домом находилась цистерна с отходами, которые Джек все собирался
откачать. Мэдди сдвинула бетонную крышку и побросала куски скелета в
цистерну. Потом вернула тяжелую крышку на место.
- Покойся с миром, - прошептала она, и внутренний голос напомнил ей,
что в цистерне покоятся с миром куски ее мужа. Тут она начала плакать,
всхлипывания сменились истерическими воплями, она драла себя за волосы, до
крови расцарапала грудь. Я обезумела, подумала Мэдди, вот что значит -
обезу...
Но додумать эту мысль она не успела, потому что лишилась чувств.
Обморок плавно перешел в глубокий сон, а наутро она полностью пришла в себя.
Но дала зарок, что никому ничего не скажет.
Никому и никогда.
* * *
- Я смогу это выслушать, - сказала она Дэйву Эймонсу, вышвырнув из
головы образ вязальной спицы с болтающейся пинеткой, торчащей из глазницы
мертвяка, который когда-то был ее мужем и отцом ее ребенка. - Будь уверен.
И Дэйв ей все рассказал, потому что сошел бы с ума, если б оставил это
в себе, но, разумеется, сгладил некоторые детали. Он рассказал, как они
распилили пилами мертвяков, которые абсолютно отказывались вернуться в
подземный мир, но не стал упоминать о том, что даже отпиленные кисти
сжимались в кулаки и разжимались, а пальцы стоп скребли изрытую пулями
землю, что эти части скелетов пришлось облить соляркой и поджечь. Впрочем,
об этом он мог и не говорить: Мэдди из окна видела дым погребального костра.
Потом костер залили из рукава единственной на острове Дженнисолт
пожарной машины, хотя опасности пожара и не было, поскольку легкий ветерок
уносил искры в сторону
<<< 11 12 13 14 15 16 17
- -
|
|
