|
|
|
|
- -
С учетом того, что близился конец света, Мэдди Пейс полагала, что дела
у нее идут неплохо. Чертовски неплохо. Возможно, она справлялась с
трудностями, вызванными Концом Всего, лучше, чем кто бы то ни был. И она
нисколько не сомневалась, что лучше, чем любая беременная женщина на всей
земле.
Справлялась с трудностями.
Мэдди Пейс, подумать только.
Та самая Мэдди Пейс, которая иной раз не могла заснуть, если после
визита преподобного Джонсона замечала пылинку под обеденным столом. Мэдди
Пейс, которая, будучи еще Мэдди Салливан сводила с ума Джека, своего жениха,
когда на полчаса застывала над меню, гадая, что же ей заказать.
- Мэдди, а может бросить монетку? - как-то раз спросил он ее, когда она
сузила выбор до тушеной телятины и бараньих ребрышек, но не могла двинуться
дальше. - Я уже выпил пять бутылок этого чертова немецкого пива, и если ты,
наконец, не решишь, то до того, как мы начнем есть, под нашим столом будет
валяться пьяный рыбак.
Тогда она нервно улыбнулась, заказала тушеную телятину, и чуть ли не
всю дорогу домой гадала, а вдруг ребрышки были вкуснее, и, пусть они были
чуть дороже, они потратили бы деньги с большей пользой.
А вот когда Джек предложил ей выйти за него замуж, она совсем не
раздумывала. Согласилась сразу же, с безмерным облегчением. После смерти
отца Мэдди и ее мать, оставшись вдвоем в их домике на острове Литтл Тол у
побережья Мэна, жили словно в подвешенном состоянии. "Если меня не будет,
чтобы сказать им, где встать и как навалиться на штурвал, - частенько
говорил Джордж Салливан своим дружкам, когда они пили пиво в таверне Фаджи
или в задней комнатке парикмахерской Праута, - я не знаю, что они будут
делать".
Когда отец Мэдди умер от обширного инфаркта, ей исполнилась
девятнадцать лет и в будни по вечерам она работала в библиотеке, получая
сорок один доллар и пятьдесят центов в неделю. Ее мать занималась домом,
точнее занималась, если Джордж напоминал ей (иной раз и хорошей затрещиной),
что у нее есть дом, которым надо заниматься.
Узнав о его смерти, обе женщины в панике переглянулись, в глазах каждой
застыл вопрос: "Что же нам теперь делать"?
Ни одна не знала, но обе чувствовали, что в своей оценке он не грешил
против истины: без него они ничего не могли. Они же женщины, и только
мужчина мог сказать им не только, что они должны делать, но, если уж на то
пошло, и как. Они не говорили об этом, тема эта их раздражала, но суть не
менялась: они понятия не имели, как жить дальше, и мысль о том, что они
давно уже стали пленницами тех немногих идей, на которых строил жизнь Джордж
Салливан, даже не приходила им в голову. Не следовало полагать их глупыми
женщинами, ни одну из них, но они с рождения жили на острове.
О деньгах они могли не беспокоиться: Джордж истово верил в страховку, и
когда во время одного из решающих бейсбольных матчей у него не выдержало
сердце, его жена получила больше ста тысяч долларов. Жизнь на острове не
требовала больших денег, если у человека был свой дом, он ухаживал за
огородом, а по осени знал, как распорядиться урожаем. Проблема заключалась
не в этом. Проблема состояла в том, что из их жизни вырвали сердцевину,
когда после явной ошибки бэттера Джордж упал лицом на заставленный кружками
пива стол. После его смерти они уже не жили - существовали.
Я словно заблудилась в густом тумане, иногда думала Мэдди. Только
вместо того, чтобы искать дорогу, дом, деревню, какой-нибудь ориентир, вроде
расщепленного молнией дерева, я ищу штурвал. Если я смогу его найти, то,
возможно, скажу себе, где встать и как навалиться на него.
Наконец,
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
