|
|
|
|
- -
Днем она подремала, и ей приснился сон, что ее гости приближаются.
Сейчас они были немного к югу от Нью-Йорка и ехали на старом пикапе. Их
было шестеро, и одним из них был глухонемой юноша. Но в нем была сила. Он
был одним из тех, с кем ей надо будет поговорить.
Она проснулась около половины четвертого, чувствуя себя отдохнувшей и
освеженной. В течение следующих двух с половиной часов она ощипывала
цыплят. Во время работы она пела гимны: "Семь городских ворот", "Веруй и
повинуйся" и свой любимый гимн "В саду".
Когда она кончила ощипывать последнего цыпленка, дневной свет начал
приобретать тот спокойный золотистый оттенок, который указывает на
приближение сумерек. Конец июля, дни снова становятся короче.
Она зашла в дом и еще немного поела. Хлеб был черствым, но не
заплесневел. Никогда плесень не смела показать свою зеленую рожу в кухне у
Эдди Ричардсона. А еще она нашла полбанки арахисового масла. Она съела
сэндвич, приготовила еще один и положила его в карман платья на случай,
если снова проголодается.
Было без двадцати семь. Она снова вышла во двор, завязала торбу и
осторожно спустилась с крыльца. Потом она тяжело вздохнула и сказала:
- Я иду, Господь. Направляюсь домой. Я буду идти медленно и не думаю,
что доберусь до полуночи, но в Библии написано, что мы не должны
страшиться ни ужасов ночи, ни ужасов дня. Я исполняю Твою волю, насколько
это в моих силах. Прошу Тебя, иди рядом со мной. Во имя Иисуса, аминь.
Когда дорога с гудронным покрытием перешла в грунтовую, было уже
совсем темно. Где-то пели кузнечики и квакали лягушки. Скоро должна была
подняться луна, большая и красная, как кровь.
Она присела отдохнуть и съела половину своего арахисового сэндвича.
Тело ее вновь болело, и, казалось, все ее силы истощились, а идти еще
оставалось около двух с половиной миль... но она чувствовала странное
возбуждение. Сколько лет прошло с тех пор, когда она гуляла одна ночью под
балдахином звезд? Они были такими же яркими, как всегда, и если ей
повезет, то она сможет заметить падающую звезду и загадать желание. Теплая
ночь, звезды, красная луна над самым горизонтом, - все это вновь навело ее
на мысли о ее девичестве. Да, когда-то она была девушкой. Некоторые люди
неспособны были в это поверить, точно так же, как не могли они поверить и
в то, что гигантская секвойя когда-то была зеленым ростком.
Кто-то резко дернул ее за торбу, и сердце ее упало.
- Эй! - вскрикнула она старческим, надтреснутым голосом. Она потянула
торбу на себя и заметила внизу рваную дыру.
Раздалось глухое ворчанье. Между усыпанной гравием обочиной и
кукурузой изогнулась большая бурая ласка. Она смотрела на нее, и в ее
глазах мерцали красные лунные блики, К ней присоединилась еще одна. И еще.
И еще.
Она посмотрела на другую сторону дороги и увидела, что вдоль обочины
выстроился ряд ласок. Они учуяли запах кур в ее торбе. Откуда их столько?
- удивилась она с растущим страхом. Однажды ее укусила ласка. Она
просунула руку под веранду Большого Дома, чтобы достать закатившийся туда
красный резиновый мяч, и словно множество иголок впилось ей в руку. Она
закричала и вытащила руку обратно, а ласка висела на ней, и капельки крови
забрызгали ее бурый гладкий мех. Тело ласки извивалось, словно змея. Она
продолжала кричать и замахала рукой, но ласка не ослабляла хватки, словно
сделавшись частью ее тела.
Во дворе были ее братья Микей и Мэтью. Отец ее сидел на веранде и
просматривал каталог товаров, которые можно заказать по почте. Все они
подбежали к ней и на мгновение застыли, увидев Абагейл, забрызганную
кровью с ног до головы и с лаской, свисающей с руки.
Первым вышел из оцепенения ее отец. Джон Фримантл подобрал полено,
валявшееся рядом с колодой, и закричал:
- Стой на месте, Эбби!
Она остановилась, и мимо нее со свистом пронеслось полено. Она
вскрикнула от дикой боли в руке, и вот уже бурое Существо, которое
причинило ей такие муки, лежало на земле, и мех его был запачкан кровью, а
потом Микей высоко подпрыгнул и опустился на него обеими ногами, и
раздался ужасный хруст, который был похож на звук у тебя в голове, когда
ты разгрызаешь леденец, и если оно было еще живо, то теперь ему точно
пришел конец. Абагейл не потеряла сознания, но у нее началась истерика.
К тому времени к ним подбежал Ричард, старший сын, и они обменялись с
отцом серьезным, испуганным взглядом.
- Никогда в жизни я не видел, чтобы ласка так себя вела, - сказал
Джон Фримантл,
<<< 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 >>>
- -
|
|
