|
|
|
|
- -
по крайней мере почти все терзающие его голоса смолкли. Генри
понятия не имел, связаны ли между собой эти два события и стоит ли об этом
беспокоиться. Он прошел через открытые ворота, прошагал по утоптанному
снегу, испещренному следами шин снегохода, и приблизился к дому.
Генератор мерно завывал, дверь была широко распахнута. Генри
остановился перед гранитной плитой, служившей крыльцом, и присмотрелся.
Сначала ему показалось, что на ней следы крови, но кровь, высохшая или
свежая, не могла иметь такого необычного красно-золотистого оттенка. Скорее
выглядит, как некая органическая растительность. Мох или грибок. И что-то
еще...
Генри откинул голову, раздул ноздри и осторожно втянул воздух. И тут же
в памяти всплыло четкое, хотя и абсурдное воспоминание о поездке на остров
Маврикий с бывшей женой, всего месяц назад. Они сидели с Рондой за столом,
пили вино, налитое sommelier <служащий и ресторане, подающий спиртные
напитки (фр.)>, и он тогда подумал: мы нюхаем вино, собаки обнюхивают
анальные отверстия друг друга, и все приходит к одному. Тогда он вдруг
увидел лицо отца и струйку молока, стекающую по подбородку. Правда, оно тут
же исчезло. Генри улыбнулся Ронде и подумал: какое облегчение знать, что
конец все-таки настанет, и хорошо бы, если бы он настал как можно скорее.
По сейчас пахло не вином, а чем-то болотистым, серным. Немного подумав,
он понял: так пахло от женщины, устроившей аварию. Вонь ее больных
внутренностей...
Генри ступил на гранитную плиту, сознавая, что последний раз входит в
этот дом, чувствуя тяжесть прожитых лет: смех, разговоры, бесчисленные
бутылки пива, случайный косячок, турнир обжор в девяносто шестом (а может, в
девяносто седьмом), горький запах пороха и крови, означавший начало
охотничьего сезона, запах смерти, дружбы и детского восторга.
Он снова принюхался. Здесь вонь была сильнее. Что-то химическое -
возможно, так казалось потому, что дышать было нечем. Повсюду на полу
виднелись следы мохнатой плесени, хотя кое-где проглядывали доски. Однако
ковер она заплела так густо, что не было видно узора. Вероятно, плесень
любила тепло, но все же скорость роста казалась пугающей. Генри хотел было
войти, но передумал, отступил на два шага и очутился в снегу, бессознательно
трогая языком дыры, на месте которых еще утром сидели вполне здоровые зубы.
Из носа снова поползла струйка крови. Конечно, в ванной есть аптечка, но
стоит ли рисковать? Если этот мох выделяет что-то вроде воздушно-капельной
инфекции, вроде вирусов Эбола или Ханта, он, возможно, уже спекся, и всякие
предосторожности запоздали. Поздно закрывать конюшню, когда лошадь украдена.
Но и зря переть на рожон смысла нет.
Генри обошел дом, стараясь ступать в колею, оставленную "арктик кэт".
Дверь в сарай тоже была открыта. И Генри увидел Джоунси, да, ясно как
день, Джоунси, замершего на пороге, прежде чем выкатить снегоход, Джоунси,
небрежно державшегося за косяк, Джоунси, прислушивавшегося.., к чему?
Ни к чему. Ни карканья ворон, ни трескотни сорок, ни перестука дятлов,
ни перебранки белок. Только шум ветра, и случайное "плюх" снежного комка,
сползающего с ветки сосны или ели. Животные ушли, покинули здешние места,
словно спасались от бедствия.
С минуту он стоял, не двигаясь с места, вызывая в памяти картинки
всего, что было в сарае. У Пита это вышло бы лучше - закрыл бы глаза,
покачал указательным пальцем и сказал бы, где что лежит до последней
коробочки с гайками, - но сейчас Генри сможет обойтись и без способностей
Пита. Он был здесь только вчера, искал, чем открыть заевшую дверцу кухонного
шкафа. А значит, он видел то, что ему сейчас нужно.
Генри сделал несколько быстрых вдохов-выдохов, проветривая легкие,
зажал рукой в перчатке нос и рот и вошел. Немного подождал, пока глаза
привыкнут к полумраку. Лучше избежать неприятных сюрпризов.
Когда зрение восстановилось, Генри пересек пустое пространство, где
прежде стоял снегоход. На полу ничего не было, кроме причудливого рисунка
масляных пятен, но на зеленом брезенте, служившем чехлом снегохода и
брошенном в угол, уже появились красновато-золотистые дорожки.
Верстак превратился в свалку - коробки с тщательно рассортированными
гвоздями и гайками перевернуты, старый мундштук, принадлежавший Ламару
Кларендону, валяется на полу разбитый, все ящички выдвинуты и так оставлены.
Кто-то, Бивер или Джоунси, пронесся сквозь сарай ураганом, что-то выискивая.
<<< 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
