|
|
|
|
- -
сжимали не холеные пальцы, а белые кости. Улыбка Гарольда,
стандартная улыбка литературного агента, превратилась в непристойный оскал.
Его любимый костюм - темно-серый, двубортный - болтался на нем как парус на
ветру. Вокруг него, по обоим тротуарам, я видел только живые трупы. Мумии
мамаш несли трупы детей на руках или катили их в дорогих колясках.
Зомби-швейцары стояли у подъездов, скелеты подростков катили на скейтбордах.
Высокий негр (я понял, что он негр, по нескольким полоскам кожи, прилипшим к
черепу) вел на поводке скелет собаки. У водителей такси провалились глаза.
Из окон проезжающих мимо автобусов на меня смотрели черепа, все ухмылялись,
совсем как Гарольд, словно спрашивая: "Эй, как ты, как твоя жена, как дети,
как пишется в последнее время?" Уличные продавцы орешков арахиса разлагались
на ходу. Однако ничто не могло отвлечь меня. Я сгорал от желания. Подсунул
руки под ее ягодицы, приподнял ее, вцепился зубами в простыню (с удивлением
увидел, что она расписана синими розами), и стал стягивать с матраца, не
выпуская изо рта, потому что боялся, что иначе начну кусать ей шею, плечо,
грудь, всюду, куда только дотянусь зубами.
- Скажи мне, кто он! - орал я на нее. - Ты знаешь! Я знаю, что ты
знаешь! - Мой голос звучал глухо из-за торчащей изо рта простыни, и я
сомневался, что кто-нибудь, кроме меня, мог разобрать хоть слово. - Скажи
мне, сука!
На тропе, соединяющей дом и студию Джо, я стоял в темноте, держа в
руках пишущую машинку, а мой член-каланча подпирал ее снизу. Легкий ветерок
обдувал меня. И внезапно я почувствовал, что я уже не один. Тварь в саване
возникла у меня за спиной, прилетела, как мотылек на огонь. Рассмеялась
сиплым, прокуренным смехом, который мог принадлежать только одной женщине.
-Я не мог видеть руки, которая протянулась, чтобы схватить меня за..,
пишущая машинка закрывала обзор.., но я и так знал, что кожа на этой руке -
коричневая. Она добралась до цели, сжала ее, заходила взад-вперед.
- Так что ты хочешь знать, сладенький? - спросила она, по-прежнему
оставаясь за моей спиной. Смеясь, дразня. - Ты действительно хочешь это
знать? Ты хочешь знать или хочешь чувствовать?
- О, ты сводишь меня с ума! - вскричал я. Пишущая машинка, тридцать или
чуть больше фунтов "Ай-би-эм селектрик", вырывалась из моих рук. Я
чувствовал, что мои мышцы натянулись как гитарные струны.
- Ты хочешь знать, кто он, сладенький? Тот безобразник?
- Продолжай то, что делаешь, сука! - завопил я.
Она вновь рассмеялась - смех ее очень напоминал кашель - и сжала меня в
самом приятном месте.
- А ты стой смирно. Стой смирно, красавчик, а не то я испугаюсь и
оторву твою штучку... - Конца предложения я не услышал, потому что весь мир
взорвался в оргазме, таком сильном и глубоком, каких испытывать мне еще не
доводилось. Я отбросил голову назад и кончал, и кончал, глядя на звезды. Я
кричал, иначе не мог, а с озера мне ответили две гагары.
И в то же время я находился на плоту. Один, без Джо, а с берега
доносилась музыка: Сара, Сынок и "Ред-топ бойз" играли "Блэк маунтин рэг". Я
сел, ошеломленный, опустошенный, затраханный. Я не видел тропы, ведущей к
дому, но я мог определить ее местоположение по японским фонарикам. Мои
плавки мокрой тряпкой лежали рядом со мной. Я поднял их и уже собрался
надеть, потому что не хотел плыть к берегу, держа их в руке. Натянул их до
коленей и застыл, гдядя на свои пальцы. Их покрывала разлагающаяся плоть.
Из-под ногтей торчали пучки вырванных волос. Волос трупа.
- О Боже! - простонал я.
Силы меня оставили. Я плюхнулся на что-то мокрое. Я был в северной
спальне. Плюхнулся я на что-то не только мокрое, но и теплое. Сначала решил,
что это сперма. Но даже в слабом лунном свете увидел, что жидкость эта
темная. Мэтти ушла, а постель намокла от крови. Посередине темного пятна
что-то лежало, как мне показалось, то ли шматок мяса, то ли кусок члена.
Приглядевшись, я понял, что это набивная игрушка, какой-то зверек с черным
мехом, измазанным красной кровью. Я лежал на боку. Мне хотелось скатиться с
кровати и стремглав выбежать из спальни, но я не мог шевельнуться. Все мышцы
свело. С кем я трахался на этой кровати? И что я с ней сделал? Господи, что?
- Я не верю, все это ложь! - услышал я собственные слова. Фраза эта
стала тем заклинанием, что вновь слепило меня в единое целое. Слепило - не
совсем точно сказано, но другого слова я подобрать, пожалуй, не могу. До
этого я как бы растраивался: одновременно пребывал на плоту, в северной
<<< 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
