|
|
|
|
- -
Корт не ударил бы Эдди, потому что Эдди, как бы плохо он себя ни
чувствовал, не стал сидеть на корточках и оплакивать свою несчастную
судьбу, а хоть что-то сделал. Во всяком случае, постарался.
И Корт, может быть, похвалил бы его - как всегда, коротко, отрывисто,
почти неохотно - потому что, как бы нелепо ни выглядела эта штука, она
действовала. Это доказывали длинные следы, тянувшиеся назад, вниз по
берегу, и в перспективе сливавшиеся в один.
- Видишь хоть одного? - спрашивает Эдди. Солнце садится, бросает на
воду оранжевую дорожку, так что, по расчетам стрелка, в этот раз он
отключался больше, чем на шесть часов. Он чувствует, что у него
прибавилось сил. Он приподнимается, садится и смотрит вниз, на воду. Ни
прибрежный песок, ни земля, переходящая в западный склон горы, особенно не
изменились; ему видны мелкие изменения пейзажа и того, что валяется на
берегу (например, дохлая чайка, лежащая комком раздуваемых ветром перьев
на песке ярдах в двадцати левее и ярдов на тридцать ближе к воде), но, не
считая этого, все - такое же, как там, откуда они начали путь.
- Нет, - говорит стрелок. Потом: - Нет, вижу. Один есть.
Он показывает рукой. Эдди прищуривается, потом кивает. Солнце
опускается еще ниже, оранжевая дорожка становится все больше и больше
похожей на кровавую полосу, и первые чудовища, спотыкаясь, выходят из волн
и начинают ползти по песку вверх.
Два из них неуклюже устремляются наперегонки к дохлой чайке.
Победитель набрасывается на нее, разрывает и начинает запихивать гниющие
останки в свою клювовидную пасть. "Дид-э-чик?" - спрашивает он.
"Дам-э-чам? - отвечает проигравший. - Дод-э-..."
БА-БАХ!
Револьвер Роланда обрывает вопросы второй твари. Эдди спускается к
ней и хватает ее за спину, не сводя глаз с первой. Впрочем, она слишком
занята чайкой. Эдди приносит свою добычу наверх. Тварь все еще
подергивается, поднимает и опускает клешни, но вскоре перестает
шевелиться. Хвост в последний раз изгибается дугой, а потом ровно падает,
а не подгибается вниз, как раньше. Боксерские клешни обвисают.
- Скоро подам обед, хозяин, - говорит Эдди с акцентом и интонацией
слуги-негра. - Извольте выбирать: филе из ползучки-кусачки или филе из
ползучки-кусачки. Что будете кушать?
- Я тебя не понимаю, - говорит стрелок.
- Еще как понимаешь, - отвечает Эдди. - Просто у тебя нет чувства
юмора. Что с ним случилось?
- Надо думать, его отстрелили в одной из войн.
Эдди улыбается этим словам.
- Сегодня ты и на вид, и на слух малость пободрее, Роланд.
- Я думаю, я и вправду стал малость пободрее.
- Что ж, может, ты завтра сможешь немножко пройти. Скажу тебе, друг
мой, прямо и откровенно: тащить тебя - надорвешься и обосрешься.
- Я постараюсь.
- Да уж постарайся.
- Ты тоже выглядишь чуть получше, - решается сказать Роланд. На
последних двух словах голос у него срывается на дискант, как у
мальчишки-подростка. "Если я как можно скорее не перестану разговаривать,
- думает он, - я вообще никогда не смогу говорить".
- Я полагаю - не помру. - Он смотрит на Роланда ничего не выражающим
взглядом. - Впрочем, ты никогда не узнаешь, до чего я был пару раз к этому
близок. Один раз я видел один из твоих пистолетов и приставил себе к
виску. Взвел курок, подержал и убрал. Осторожненько поставил курок на
место и засунул твою пушку обратно в кобуру. В другой раз, ночью, у меня
начались судороги. По-моему, это было на вторую ночь, но точно не знаю. -
Эдди качает головой и произносит несколько слов, которые стрелок и
понимает, и не понимает. - Теперь Мичиган кажется мне сном.
Хотя стрелок не может говорить громче, чем хриплым шепотом, хотя он
знает, что ему вообще не следует разговаривать, одну вещь ему необходимо
узнать.
- Что помешало тебе нажать спуск?
- Так ведь других-то штанов у меня нет, - говорит Эдди. - В последний
момент я подумал, что если я нажму на спуск, а патрон-то окажется
негодным, то сделать это еще раз я уж ни в жизнь не решусь... а когда
навалишь в штаны, их нужно тут же отстирать, а то так и будет от тебя
вонять всю жизнь. Это мне Генри сказал. Он говорил, что научился этому во
Вьетнаме. А поскольку дело было ночью, и по берегу шлялся Омар Лестер, не
говоря уж об его дружках...
Но стрелок хохочет, заливается смехом, правда, почти беззвучным: с
его губ лишь иногда срывается надтреснутый звук. Эдди и сам слабо
улыбается. Он говорит:
<<< 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 >>>
- -
|
|
