|
|
|
|
- -
/> - Видел твою личность в газете, - сказал я. - Ты тот, который уползал
на тротуар.
- Много ты понимаешь, - огрызнулся он, но как-то вяло. - Ему меня уже
не осилить. Стареет Грек. Умишком хром. Пора на родину, сосать оливки да
глядеть на Тихий океан.
- По-моему, там Эгейское море, - сказал я.
- Хоть озеро Гурон, мне насрать, - сказал он. - Главное, не хочет он в
старички.
Все хочет достать меня. В упор не видит, что смена идет.
- Ты, значит.
- Гляди, довякаешься.
- Короче говоря, ты платишь такие бабки, потому что наш последний номер
пойдет под аккомпанемент энфилдовских винтовок.
На лице его вспыхнула ярость, но к ней примешивалось что-то еще. Тогда
я не знал что, но теперь-то, похоже, знаю. Похоже, это была печаль.
- Иисус свидетель, по этой части я сделал все, что можно сделать за
деньги. Если кто чужой сунется, ему живо отобьют охоту вынюхивать.
- А вторая причина?
Он понизил голос.
- Моя сестра выходит за итальянца.
- За честного католика вроде тебя, - беззлобно ухмыльнулся я.
Он опять вспыхнул, аж побелел, и на миг мне показалось, что я перегнул
палку.
- Я ирландец! Чистокровный ирландец, без подделки, запомни это, сынок!
- И едва слышно добавил: - Хоть и мало у меня осталось волос, они все равно
рыжие.
Я раскрыл было рот, но он не дал мне и словечка вымолвить. Сгреб в
охапку и придвинулся вплотную, нос к носу. Я никогда не видел столько
ярости, горечи, гнева и решимости на человеческом лице. Как человек может
быть уязвлен и унижен - в нашу пору ни у одного белого такого лица не
увидишь. Тут и любовь, и ненависть. Они пылали в тот вечер у него на лице, и
я понял, что еще пара шуточек, и я уже не жилец.
- Она толстая, - еле слышно прошептал он, обдавая меня запахом мятных
конфеток. - Есть много охотников посмеяться над этим у меня за спиной. Но
когда я гляжу на них, они умолкают, понял, мистер корнетист? Потому что
лучше этого итальяшки ей, может, ничего не светило. Но не советую смеяться
надо мной, или над ней, или над итальяшкой. Никому не советую. Играть вы
умеете, но смотрите, не доиграйтесь. Я никому не дам смеяться над моей
сестренкой.
- Мы никогда не смеемся во время игры. Дуть мешает.
Это разрядило обстановку. Он рассмеялся - отрывистым, лающим смехом.
- Подъедете пораньше, начало в пять. "Санзов-Эрин" на Гроверстрит. За
дорогу в оба конца плачу тоже я.
Он не спрашивал согласия. Я уж понял, что нам не отвертеться, но он не
дал мне даже обговорить все толком. Он уже шагал прочь, а один из дружков
загодя распахнул перед ним заднюю дверцу "паккарда".
Они уехали. Я еще немного постоял, покурил. Вечер был такой теплый,
чудесный, и чем дальше, тем больше казалось, что Сколлей мне просто
померещился. Я подумал, как здорово было бы вытащить эстраду прямо сюда, на
стоянку для машин, и поиграть здесь, но тут наш ударник Бифф похлопал меня
по плечу.
- Пора, - сказал он.
- Ага.
Мы вошли внутрь. Рыжая подцепила какого-то занюханного морячка, раза в
два старше ее. Не знаю, что этот парень с военно-морского флота потерял в
Иллинойсе, но я ничего не имел против, коли уж она такая неразборчивая. Мне
было не до того. Голова кружилась от виски, и тут, внутри, где благодаря
Сколлею и его братии можно было топор вешать на парах контрабандного
продукта, гость из Чикаго казался куда более реальным.
- Просят сыграть "Кэмпуанские скачки", - сообщил Чарли.
- Нет уж, - сказал я. - Ниггерские штучки играем только после полуночи.
Я увидел, как лицо садящегося за пианино Билли-Боя застыло, потом опять
разгладилось. Я готов был надавать сам себе пинков, но, черт побери, не
может же человек вот так сразу сменить пластинку. В те дни я ненавидел слово
"ниггер" и все равно повторял его.
Я подошел к нему.
- Прости, Билл, я сегодня что-то не в себе.
- Ерунда, - сказал он, но глядел поверх моего плеча, и я понял, что мои
извинения пропали даром. Это было плохо, но еще хуже, скажу я вам, было
другое: знать, что он разочаровался во мне.
Во время следующего перерыва я сказал им насчет приглашения, откровенно
выложив все и про обещанную плату, и про то, что Сколлей бандюга (хотя и
умолчал о другом бандите, который за ним гоняется). Еще я сказал им, что
сестра у Сколлея толстуха и что Сколлей принимает это близко к сердцу. И
если кто примется отпускать шуточки насчет сухопутных барж, вместо того
чтобы тихо сопеть в свои две дырки, он рискует
1 2 3 4 5 6 7
- -
|
|
