|
|
|
|
- -
за родителей, - развивал свою мысль
Дюссандер. - Еще как переживал. Потерял бы аппетит, сон. Об учебе и
говорить не приходится. Так ведь? Нелады в семье отражаются, увы, на
детях.
В глазах Тодда забрезжило понимание... и что-то вроде молчаливой
благодарности. Дюссандер это оценил.
- Что может быть печальнее, чем когда рушится семья, - патетически
произнес он, снова наполняя кружку. Он был уже хорош. - Сколько таких
драм, сам знаешь, нам показали по телевизору. Язвят, огрызаются, лгут. А
сами страдают. Да, мой мальчик. Ты даже не представляешь, в каком аду
живут твои папа и мама. Им даже некогда поинтересоваться, что там за
неприятности у их единственного сына. Да и что они значат в сравнении с их
неприятностями? Вот улягутся страсти, заживут рубцы - тогда и займутся
сыном. Ну а пока с этим Фрэнчем пускай объяснится дедушка.
В продолжении монолога огонек в глазах Тодда разгорался все ярче.
- А что, - бормотал он, - может сработать, да, может, может срабо...
- и вдруг оборвал себя на полуслове, и глаза вновь потухли. - Не
сработает. Мы же ни капельки не похожи. Калошу не проведешь.
- Himmel! Gott im Himmell[5] - Дюссандер рывком вылез из кресла и
прошествовал (не совсем твердо) к кладовке, откуда достал непочатую
бутылку старого виски. Открутив колпачок, он широким движением плеснул в
кружку. - Я думал, ты смышленый мальчик, а ты, оказывается, настоящий
Dummkopf[6]. Давно ли внуки стали похожи на своих дедов? У меня волосы
какие? Седые. А у тебя какие?..
Он подошел к мальчику и с неожиданной резвостью схватит его за вихры.
- Ладно вам! - огрызнулся Тодд, больше для виду.
- А вот глаза у нас обоих - голубые, - продолжал Дюссандер, опускаясь
в кресло-качалку. - Ты мне расскажешь свою семейную хронику. Тетушки,
дядюшки. С кем работает твой отец. Чем увлекается мать. Я запомню. Всю
информацию. Через два дня я благополучно все забуду... память стала совсем
дырявая... но на два дня меня хватит. - Он мрачно усмехнулся. - Людей
Визенталя столько лет водил за нос, самому Гиммлеру очки втирал... уж
как-нибудь одного наставника в начальных классах сумею обмануть. А не
сумею - значит, зажился я на этом свете.
- Очень может быть, - раздумчиво сказал Тодд, и по его глазам старик
понял, что он уже с ним внутренне согласен. Глаза Дюссандера радостно
заблестели.
- Еще как будет!
И, видимо, представив себе, как это будет, он начал хохотать,
раскачиваясь в кресле. Тодд несколько оторопел и даже испугался в первую
секунду, а затем тоже прыснул. Так они на пару и хохотали - Дюссандер в
своем кресле-качалке возле открытого окна, через которое в кухню врывался
теплый калифорнийский ветер, и Тодд, поднявший стул на дыбы, так что
спинка уперлась в эмалированную дверцу духовки, всю в угольно-черных
штрихах, ни дать ни взять абстракция вдохновенного курильщика.
Когда дедушка Тодда Боудена переступил порог кабинета и закрыл за
собой дверь из зернистого стекла. Калоша Эд предупредительно поднялся,
однако не вышел из-за стола. Он помнил про свои кеды. Старички, они
частенько не понимают, что это, может быть, психологический прием,
рассчитанный на трудных подростков... старички встречают тебя по одежке, а
до остального им и дела нет.
Орел, орел, подумал Фрэнч, разглядывая гостя. Седые волосы зачесаны
назад. Костюм-тройка как из магазина. Сизоватого цвета галстук завязан
безукоризненно. Черный зонт в левой руке (с воскресенья зарядил мелкий
дождик) смотрится эдаким офицерским стеком. Пару лет назад Калоша Эд с
женой, большие поклонники Дороти Сэйерс, решили перечитать все, что вышло
из-под ее пера. И вот сейчас он подумал: перед ним стоит живой лорд Питер
Уимсей, словно сошедший со страниц высокочтимой писательницы. Да,
семидесятипятилетний лорд Уимсей. Не забыть рассказать жене.
- Мистер Боуден, - почтительно сказал он и протянул руку.
- Очень рад, - сказал Боуден, в свою очередь протягивая руку.
Эдвард Фрэнч не стал сжимать ее изо всех сил, как он поступал, имея
дело с отцами своих учеников. По тому, с какой опаской старик протянул
руку, было очевидно, что у него артрит.
- Очень рад, мистер Фрэнч, - повторил Боуден и сел напротив, не забыв
поддернуть на коленях идеально выглаженные брюки. Поставив зонт между
колен, он оперся на него подбородком и сразу стал похож на очень старую и
исключительно деликатную хищную птицу, пролетом приземлившуюся в кабинете
школьного наставника. У него легкий акцент, подумал Фрэнч, но
<<< 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 >>>
- -
|
|
