|
|
|
|
- -
- Вы звоните по поводу задушенных, да?
Баннерман долго колебался. Затем спросил:
- Мы могли бы встретиться, мистер Смит?
- Нет. Совершенно исключено. - Глухая злость внезапно переросла в
ярость. И не только в ярость. Джонни стало страшно.
- Мистер Смит, это очень важно. Сегодня...
- Нет. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. И потом, разве вы не
читаете этот дурацкий "Потусторонний взгляд"? Я же самозванец.
- Доктор Вейзак сказал...
- Он не имел права ничего говорить! - закричал Джонни. Его трясло. -
Прощайте! - Он бросил трубку на рычаг и быстро отошел от телефона, будто
это могло помешать новому звонку. Он чувствовал, как в висках зарождается
головная боль. Глухие толчки. Не позвонить ли матери Сэма в Калифорнию,
подумал он. Сказать ей, что у нее есть сынок. И сообщить, как связаться с
ним. Око за око.
Вместо этого он вытащил из ящика телефонный справочник, отыскал
рабочий телефон Сэма в Бангоре и набрал номер. Едва на другом конце линии
раздался звонок, как он, испугавшись, повесил трубку. Зачем Сэм устроил
ему это? Зачем, черт возьми?
Он взглянул на рождественскую елку.
Все те же старые игрушки. Два дня назад они с отцом принесли их с
чердака, вытащили из мягких бумажных оберток и повесили на елку. Вот ведь
как забавно с этими елочными игрушками. Когда человек вырастает, мало что
остается из вещей, окружавших его в детстве. Все на свете преходяще.
Немногое может служить и детям и взрослым. Одежда переходит кому-то по
наследству или передается в Армию спасения; из часов с утенком Дональдом
на циферблате выскакивает заводная пружинка; ковбойские сапоги
изнашиваются. Вместо бумажника, который ты сам смастерил в летнем лагере,
появился другой, из настоящей кожи, а свою красную коляску и велосипед ты
променял на взрослые игрушки - автомобиль, теннисную ракетку, модную
приставку для игры в хоккей по телевизору. Мало что сохраняется от
детства. Несколько книг, счастливая монетка, коллекция марок, которая
уцелела и пополнилась.
Да еще игрушки для рождественской елки в доме родителей.
Из года в год все те же облупившиеся ангелы и та же звезда из фольги,
которой увенчивали елку; небольшой жизнестойкий взвод стеклянных шаров,
уцелевших из целого батальона (мы не забудем геройски павших, подумал он;
один погиб, сжатый рукой ребенка, другой выскользнул у отца, когда тот его
вешал, и хлопнулся об пол, а третий, красный, с Вифлеемской звездой,
каким-то загадочным образом оказался вдруг разбитым, когда однажды мы
достали игрушки с чердака, и я долго горько плакал), а вот и крестовина.
Но иногда, размышлял Джонни, рассеянно потирая виски, было бы, наверное,
лучше, милосерднее совсем порвать с этими последними отголосками прошлого.
Старые книги уже никогда не взволнуют тебя так, как в детстве. Счастливая
монетка не уберегла тебя от ударов, издевок и обыденности. Глядя на
елочные игрушки, вспоминаешь, что когда-то здесь хозяйничала мать; она
всех учила наряжать елку; должно быть, ей нравилось изводить тебя
указаниями: "немного выше", или "немного ниже", или "по-моему, дорогой,
слишком много мишуры слева", - а ты тихо закипал. Глядя на игрушки,
сознаешь, что на сей раз мы развешивали их вдвоем, потому что мать сошла с
ума и умерла, а хрупкие шары по-прежнему здесь, украшают новую елку,
срубленную в небольшом лесочке за домом, и разве ты не слышал, что на
рождество приходится больше самоубийств, чем в любое другое время года?
Стоит ли удивляться!
КАКУЮ СИЛУ ДАЛ ТЕБЕ ГОСПОДЬ, ДЖОННИ.
Ну да, конечно, господь бог неподражаем. Он вышиб меня через
<<< 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 >>>
- -
|
|
