|
|
|
|
- -
до небес. Она
оглянулась и увидела, как руки отца в грязных пятнах высовываются из-под
кабины мусоровоза, как клешни какого-то воображаемого чудовища, вылезавшие в
далеком детстве из-под ее кровати.
Быстро, едва соображая, она устремилась между складом Фельдмана и
пристройкой братьев Трэкеров. Это нора, слишком узкая даже для того, чтобы
ее можно было назвать проходом, была заполнена разбитыми рамами, сорняками,
подсолнухами и, конечно, еще больше - мусором.
Беверли спряталась за груду рам и припала там к земле. Через несколько
минут она увидела, как ее отец топчется у входа в нору.
Беверли встала и заспешила к дальнему концу норы. Там было цепное
ограждение. Она обезьянкой забралась наверх и на дальнем конце спустилась
вниз. Теперь она находилась на земельном участаке Теологической семинарии
Дерри. Она побежала к ухоженному газону и к торцу здания. Она слышала, как
внутри здания кто-то играл на органе. Звуки тихо и приятно отпечатывались в
спокойном воздухе.
Между семинарией и Канзас-стрит стояла высокая изгородь. Она пристально
посмотрела через нее и увидела своего отца на дальней стороне улицы, тяжело
дышащего, под мышками на рубашке выступили темные пятна пота.
Он смотрел вокруг, руки были опущены по бокам. Его брелок для ключей
ярко блестел на солнце.
Беверли смотрела на него, тоже тяжело дыша, сердце, как у крольчонка,
быстро билось у самого ее горла. Ей очень хотелось пить, ей был неприятен
запах горячего пота, исходивший от нее. Если бы меня изобразили на
юмористической картинке, - подумала она отвлеченно, - от меня бы исходили
вонючие хвосты.
Отец медленно шел к семинарии.
Беверли задержала дыхание.
Пожалуйста, Господи, я не могу больше бежать. Помоги мне. Господи. Не
дай ему найти меня.
Эл Марш медленно подошел к тротуару, прямо к тому месту, где пряталась
на дальней стороне изгороди его дочь.
Господи, дорогой, не дай ему унюхать меня!
Он не унюхал - может быть, потому что после того, как сам упал в
проходе и ползал на карачках под мусоровозом, Эл вонял так же ужасно, как
она. Он продолжал идти. Он вернулся на Ап-Майл-Хилл, и она следила за ним до
тех пор, пока он не
скрылся из виду.
Беверли медленно собралась. Ее одежда была покрыта отходами, лицо в
грязи, там, где она обожглась о выхлопную трубу мусоровоза, болела спина.
Эти физические боли бледнели в сравнении с беспорядочным роем ее мыслей - ей
казалось, что она уплыла на край света, и ни один из нормальных стереотипов
поведения не подходит. Она не могла себе представить, как идти домой, но не
могла и представить, как не идти домой: сегодня она открыто не повиновалась
отцу, открыто не повиновалась Ему...
Она должна была отбросить эту мысль, потому что она заставляла
чувствовать себя слабой и дрожать до боли в желудке. Она любила отца. Разве
не было одной из десяти заповедей "Почитай отца и мать твою, и дни твои
будут долгими на земле?" Да. Но он не был самим собой. Не был отцом. Он на
самом деле был каким-то совершенно другим. Самозванцем. Им...
Вдруг она похолодела, так как страшный вопрос пришел ей в голову:
случалось ли это с другими? Это или нечто подобное? Она должна предупредить
их. Они потревожили Его, и, вероятно, теперь Оно предпринимает шаги, хочет
застраховать Себя от того, чтобы они больше никогда Его не задевали. И на
самом деле, куда еще можно было пойти? Они были ее единственными друзьями,
Билл. Билл бы знал, что делать. Билл бы сказал ей, что делать, Билл бы дал
ей то, что надо.
Она остановилась там, где край семинарии соединялся с тротуаром
Канзас-стрит, и пристально посмотрела вокруг изгороди. Отца явно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
