|
|
|
|
- -
из локтей, коленок и заживающих болячек. Кожа у Марка была
светлой, почти молочно-белой, а черты, о которых со временем начнут
говорить "орлиные", пока что казались чуточку женственными. Это причиняло
ему определенные неприятности и до происшествия с Ричи Боддином в школьном
дворе, и Марк уже принял решение справляться с этим самостоятельно. Он
проанализировал проблему. Почти все задиры, решил Марк, здоровенные, злые
и неуклюжие. Они пугают тем, что могут обидеть или сделать больно, а
дерутся нечестно. Значит, если не бояться, что будет немного больно, и
быть готовым подраться не по правилам, забияку можно победить. Ричи Боддин
стал первым полным доказательством этой теории. С задирой из начальной
школы в Киттери Марк разошелся вничью (что было своего рода победой:
окровавленный, но не сломленный задира из Киттери добровольно объявил
собравшимся на школьном дворе, что они с Марком Питри - дружки. Марк,
который считал забияку из Киттери тупым куском дерьма, не противоречил. Он
понимал, что такое благоразумие). Разговаривать с забияками не имело
смысла. Ричи Боддины мира сего понимали только один язык: язык боли. Марк
полагал, что именно поэтому миру всегда выпадали тяжелые времена, когда
требовалось поладить. В тот день его отослали из школы, и отец очень
сердился, пока смирившийся с ритуальной поркой свернутым в трубку журналом
Марк не сказал ему, что даже Гитлер был в душе просто Ричи Боддином. Тут
отец расхохотался как сумасшедший, и даже мать прыснула. Порка была
предотвращена.
Сейчас Джун Питри говорила:
- Думаешь, это повлияло на него, Генри?
- Трудно... сказать. - И по паузе Марк догадался, что отец
раскуривает трубку. - У него лицо шут знает какое непроницаемое.
- Однако в тихом омуте черти водятся, - она замолчала. Мать всегда
говорила что-нибудь вроде "в тихом омуте черти водятся" или "взялся за гуж
- не говори, что не дюж". Он нежно любил обоих, но иногда они казались
такими нудными... точь-в-точь книжки в том отделе библиотеки, где хранятся
фолианты... и такими же пыльными.
- Они же шли к Марку, - снова начала Джун. - Поиграть с его железной
дорогой... и вот один умер, а другой пропал! Не води себя за нос, Генри.
Мальчик что-то чувствует.
- Он прочно стоит на земле обеими ногами, - отозвался мистер Питри. -
Что бы он ни чувствовал, я уверен, он держит себя в руках.
Марк приклеил левую руку чудовища Франкенштейна в выемку плеча. Это
была особым образом обработанная "авроровская" модель - в темноте она
светилась зеленым, так же, как пластмассовый Иисус, которого Марк получил
в воскресной школе в Киттери за то, что от начала до конца выучил
одиннадцатый псалом.
- Я иногда думал, что одного мало, - говорил отец. - Помимо всего
прочего, это пошло бы Марку на пользу.
И мать, игривым тоном:
- Нельзя сказать, чтоб мы не старались, милый...
Отец хрюкнул.
В разговоре наступила долгая пауза. Марк знал, что отец листает
"Уолл-стрит джорнел", а у матери на коленях - роман Джейн Остин или, может
быть, Генри Джеймса, их она перечитывала снова и снова. Марк никак не мог
понять, зачем читать книжку больше одного раза. Ведь знаешь, чем дело
кончится.
- Думаешь, не опасно отпускать его в лес за домом? - вскоре спросила
мать. - Говорят, где-то в городе есть зыбучие пески...
- До них не одна миля.
Марк немножко расслабился и приклеил чудовищу вторую руку. Монстры
фирмы "Аврора" занимали целый стол - Марк составил из них живописную
сцену, которую менял каждый раз, как добавлялся новый элемент. В тот
вечер, когда... что-то случилось, Дэнни и Ральфи действительно шли
посмотреть на них.
- Думаю, ничего страшного, - сказал отец. - Конечно, только когда
светло.
- Ну, надеюсь, кошмары из-за этих ужасных похорон его мучить не
будут.
Марк прямо-таки увидел, как отец пожимает плечами.
- Тони Глик... несчастный. Но смерть и горе - часть жизни. Пора ему
свыкнуться с этой мыслью.
- Может быть. - Еще одна долгая пауза. "Что дальше?" - подумал Марк.
Может, "ребенок - отец мужчины"? Или "как прутик гнется - так дерево
растет"? Марк приклеил чудовище к подставке - могильному холму на фоне
покосившегося надгробия. - В разгар жизни мы сталкиваемся со смертью. Но у
меня кошмары могут быть.
- О?
- Как ни жутко это звучит, мистер Формен, должно быть, настоящий
художник. Честное слово, мальчик выглядел так, будто
<<< 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 >>>
- -
|
|
