|
|
|
|
- -
/>
Они все дальше отъезжали от города, жители которого, несмотря на
землетрясение, в большинстве своем спали после эмоционального стресса,
выпавшего на их долю прошлым днем. Утро выдалось холодным, так что воздух
паром выходил изо рта, с засохшие стебли кукурузы покрывала корочка инея.
Над Девар-Тете Уйае, словно дыхание реки, висел туман. "Зима на подходе", -
подумал Роланд.
Через час начали встречаться пересохшие русла рек. Стоящая вокруг
тишина нарушалась только позвякиванием постромок, скрипом колес,
всхрапыванием лошадей, редким сардоническим криком одного из
ослов-альбиносов, запряженных в возок, и далекими воплями расти. Должно
быть, птицы летели на юг, если все еще могли его найти.
Через десять или пятнадцать минут после того, как земля справа от
дороги начала заметно подниматься, наполняясь, помимо сухих русл, утесами,
обрывами и холмами с плоскими вершинами, они вернулись на то самое место,
куда двадцать четыре часа тому назад пришли с детьми Кэллы и сразились с
Волками. Здесь от Восточной дороги ответвлялся проселок и тянулся на
северо-запад. А в кювете по другой стороне дороге осталась траншея, в
которой поджидали Волков Роланд, его ка-тет и Сестры Орисы.
А где же эти Волки, раз уж о них зашла речь? Вчера, когда они покидали
поле боя, дорога осталась заваленной их телами. Числом более шестидесяти,
эти человекоподобные существа прискакали с запада, в серых рейтузах, серых
плащах, с оскаленными волчьими масками вместо лиц.
Роланд спешился и подошел к Хенчеку, который неуклюже, сказывался
возраст, слезал с двухколесного возка. Роланд не сделал попытки ему помочь.
Хенчек и не ожидал помощи, мог обидеться, получив ее.
Стрелок дождался, пока тот одернет темный плащ, уже собрался задать
вопрос, потом понял, что без него можно обойтись. В сорока или пятидесяти
ярдах, чуть дальше по дороге, на ее правой стороне появился большой холм из
вырванных с корнем кукурузных стеблей, которого не было днем раньше.
Погребальный костер, догадался Роланд, только сложенный безо всякого
почтения к павшим. Теперь ему не пришлось напрягаться, думая о том, как
горожане провели вторую половину вчерашнего дня, до того, как начался
праздник, после которого они сейчас отсыпались, потому что видел перед собой
плоды их трудов. Они боялись, что Волки могут ожить, спросил он себя, и на
каком-то уровне сознания пришел к выводу, что именно этого они и боялись.
Вот и перетащили тяжелые, неподвижные тела (серых лошадей и одетых в серое
Волков) на кукурузное поле, навалили друг на друга, забросали вырванными с
корнями стеблями кукурузы. И сегодня собирались этот костер запалить. А если
бы подул семинол? Роланд не сомневался, что даже угроза выжечь всю
растительность на плодородной земле между рекой и дорогой не изменит их
планы. И понятно, почему. Урожай собран, до вспашки еще полгода, зола и
пепел - отличное удобрение, это знает любой крестьянин. А кроме того, они не
будут спать спокойно, пока не сгорит этот рукотворный холм.
- Роланд, посмотри, - в голосе Эдди слышались печаль и ярость. - Ах,
черт побери, ты только посмотри!
На проселке, около того места, где Джейк, Бенни Слайтман и близнецы
Тавери затаились перед последним броском через дорогу, стояло помятое и
ободранное кресло Сюзан, блестя остатками хрома на солнце, с измазанным
пылью и кровью сидением. Погнутое левое колесо полностью обездвижило его.
- Почему ты говоришь во злобе? - спросил Хенчек. К нему присоединился
Кантаб и полдюжины стариков-мэнни, которых Эдди, из-за их одежды, иной раз
называл Плащами. Как минимум двое из них возрастом не уступали Хенчеку, и
Роланду вспомнились слова Розалиты: "Многие такие же старые, как Хенчек,
один или двое слепы, как летучие мыши, и им придется подниматься по горной
тропе в темноте". Сейчас, конечно, о темноте речь не шла, но он не знал, как
некоторые из них сумеют добраться до самого крутого участка тропы, не говоря
уже о том, чтобы подняться к самой пещере.
- Они принесли катящийся стул твоей женщины, чтобы почтить ее, так
почему ты говоришь во злобе?
- Потому что мне хочется, чтобы оно было целым, а она сидела в нем, -
ответил Эдди старику. - Ты это понимаешь, Хенчек?
- Злость - самая бесполезная из эмоций, - ровным голосом ответил
старик. - Разрушает мозг и вредит сердцу.
Губы Эдди утонились до предела, превратившись в белый шрам под носом,
но ему удалось сдержать резкий
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
