|
|
|
|
- -
правами -
{фотокопией} водительских прав- с его фамилией. Если здешние полицейские
позвонят тамошним полицейским, им ответят, что Норман Дэниеле находится за
тысячу миль от Среднего Запада, прогуливается по национальному заповеднику
Зион в штате Юта, наслаждаясь заслуженным отпуском. Они даже могут сказать
здешним копам, чтобы те не валяли дурака, что Норман Дэниеле сегодня золотой
мальчик во плоти. Разумеется, они не
станут пересказывать им историю Уэнди Ярроу... так ведь? Нет, скорее
всего, нет. Но рано или поздно... Однако суть в том, что "поздно" его уже не
трогало. В последние дни его волнует только "рано". Только Роуз и
последующая серьезная беседа с ней. Он скажет, что приготовил для нее
подарок. Не что иное, как свою банковскую карточку. Причем карточку никогда
больше не обнаружат ни в мусорном ящике, ни в бумажнике какого-нибудь
маленького грязного педика. Он позаботится о том, чтобы она никогда больше
не потеряла и не выбросила ее. Поместит свою карточку в надежное место. И
если после... как бы выразиться поточнее... после {вручения} последнего
подарка его ждет темнота - что ж, возможно, это даже к лучшему.
Мысли Нормана, наткнувшись на кредитную карточку, завертелись вокруг
нее, как случалось почти всегда в последние дни, и во сне, и наяву. Словно
маленький кусочек пластика превратился в сумасшедшую зеленую реку (Мерчентс,
а не Миссисипи), а ход его рассуждений являлся впадающим в нее притоком. Все
мысли текли теперь вниз, повторяя складки местности, и постепенно теряли
индивидуальность, перемешиваясь с зеленым потоком его одержимости. Огромной
важности безответный вопрос снова поднялся на поверхность рассудка: {как}
она посмела? Как она {посмела} взять ее? То, что она сбежала, покинула мужа
- это он еще способен понять, хотя о примирении с ее бегством не может быть
и речи; бегство объяснимо, хотя он знал: она должна умереть за то, что
оставила его в полных дураках, за то, что так умело прятала предательство в
своем паршивом женском сердце. Но то, что она набралась наглости и захватила
с собой его банковскую карточку, посягнула на предмет, принадлежащий {ему},
как мальчик из сказки, забравшийся по бобовому стеблю на небо и укравший
золотую курицу у спящего великана...
Не осознавая, что делает, Норман сунул указательный палец левой руки в
рот и принялся грызть его. Возникла боль - и очень сильная - но в этот раз
он не ощутил ее, погруженный с головой в водоворот мыслей. Привычка кусать
пальцы в моменты максимального напряжения зародилась в далеком детстве, и на
указательных пальцах обеих рук образовались толстые мозолистые подушечки.
Сначала омертвевшая кожа выдерживала укусы, но он продолжал представлять
банковскую карточку, и ее зеленый цвет становился все гуще и гуще, пока не
превратился в почти черный цвет еловой хвои в сумерках (даже отдаленно не
напоминающий первоначальный лимонный цвет банковской карточки), и в конце
концов каллюс прорвался, и кровь потекла по руке и губам. Он впился зубами в
палец, наслаждаясь болью, вгрызаясь в плоть, пробуя вкус собственной крови,
такой соленой и такой густой, похожей на кровь Тампера, хлынувшую после
того, как он перекусил артерию у основания...
- Мама, что этот дядя делает с рукой?
- Не обращай внимания, идем скорее. Это привело его в чувство. Он
ошалело оглянулся через плечо, как человек, пробуждающийся от
непродолжительного, но очень глубокого сна, и увидел молодую женщину с
мальчиком лет трех, наверное, которые поспешно удалялись от него - она
волокла за собой ребенка с такой скоростью, что тот едва поспевал за ней, и,
когда женщина, в свою очередь, оглянулась, Норман заметил на ее лице
выражение ужаса.
Что же, черт возьми, привело ее в такое состояние? Он опустил взгляд на
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
