|
|
|
|
- -
Все так, но почему=то Телл не сомневался в том, что узнает запах трупа,
как только унюхает его. Логика - это логика, а регулярность - это
регулярность, и от этого никуда не денешься. Парень, наверное, работает в
"Янусе" или "Снэппи кардс", которые находились по другую сторону коридора.
Вполне возможно, что сейчас он сочиняет стишки для поздравительной открытки:
"Роза красною бывает, а фиалка голубой,
Ты подумала, я умер - я живой, господь с тобой.
И открытку посылаю, и всего тебе желаю, и ответа жду".
И все дела, подумал Телл, и с его губ сорвался нервный смешок. А тот
мужчина, что бабахнул дверь, едва не заставив его вскрикнуть от
неожиданности, проследовал к раковинам. Потекла вода, потом кран закрыли.
Телл решил, что мужчина прислушивается, гадая, кто же это смеется в одной из
кабинок, и чем вызван смех: шуткой, порнографической картинкой или тем, что
у обитателя кабинки поехала крыша. В Нью=Йорке, в конце концов, чокнутых
хоть пруд пруди. Они постоянно попадаются на глаза, разговаривают сами с
собой, смеются безо всякой причины... точно так же, как только что смеялся
он сам.
Телл попытался представить себе, что Кроссовки тоже слушают, и не смог.
Внезапно у него пропало всякое желание смеяться.
Внезапно у него возникло другое желание: как можно быстрее покинуть и
кабинку, и туалет.
Правда, он не хотел, чтобы его увидел мужчина, который вымыл руки.
Мужчина бросит на него короткий взгляд, который будет длиться лишь доли
мгновения, но и этого времени хватит, чтобы понять, о чем он думает: людям,
которые смеются за закрытой дверью туалетной кабинки доверять нельзя.
Шаги проследовали к двери, она открылась, и медленно закрылась, спасибо
пневматическому доводчику. Открыть ее можно было с треском, закрыть - нет,
дабы не нарушить покой регистратора третьего этажа, который курил "Кэмел" и
читал последний номер "Крранга".
Господи, до чего же здесь тихо. Почему этот парень не шевельнется? Хоть
чуть=чуть?
Но в туалете стояла тишина, вязкая, абсолютная, та самая тишина,
которую, должно быть, слышат мертвецы, лежа в гробах, если они, конечно,
могут что=то слышать, и Телл вновь убедил себя, что обладатель кроссовок
умер, к черту логику, он умер, умер очень и очень давно, но по=прежнему
сидит в первой кабинке, и, если распахнуть дверцу, твоим глазам откроется
неудобоваримое...
Он уж собрался крикнуть: "Эй, сосед! Ты в порядке?"
Но вдруг обладатель кроссовок ответит, нет, вопросительным или
раздраженным голосом, проскрипит что=то нечленораздельное. Он не раз слышал
о том, что мертвых будить нельзя. И...
Телл резко встал, спустил воду, выходя из кабинки, застегнул пуговицу
на поясе, подходя к двери - молнию ширинки, понимая, что несколько секунд
будет чувствовать себя круглым идиотом, но его это совершенно не волновало.
Однако, он не удержался от того, чтобы бросить взгляд под первую кабинку,
когда проходил мимо. Все те же грязные белые кроссовки. И дохлые мухи. Много
мух.
Почему в моей кабинке нет дохлых мух? И как могло получиться, что за
столько времени он не заметил, что пропустил при шнуровке одну дырочку? Или
он специально ее пропускает, это элемент его артистического самовыражения?
Телл с силой толкнул дверь, выходя из туалета. Регистратор окинул его
взглядом, полным холодного любопытства. Такие предназначались исключительно
простым смертных (на богов в образе человеческом, вроде Роджера Долтри, он
смотрел совсем другими глазами).
Телл поспешил в "Табори студиоз".
* * *
- Пол?
- Что? - ответил Дженнингс, не отрывая глаз от пульта.
Джорджи Ронклер стоял чуть сбоку, поглядывая на Дженнингса, и грыз
кутикулу. Ничего больше он грызть просто не мог: ногти объедал, стоило им
чуть приподняться над пальцем. И уже пятился к двери, чтобы мгновенно
выскочить за нее, если Дженнингс вдруг разразится гневной речью.
- Я думал, может, что не так в...
- В чем еще?
- А ты про что?
- Я про барабанный трек. Сделан он отвратительно, и я не знаю, как нам
выходить из этого положения, - он щелкнул тумблером и загремели барабаны. -
Слышишь?
- Ты про малый барабан?
- Разумеется, я про малый барабан! Он же просто на милю выпирает среди
ударных, но без него не обойтись!
- Да, но...
- Да, но что? Как же я ненавижу все это дерьмо! Накладываю сорок
треков, сорок паршивых треков, чтобы
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
