|
|
|
|
- -
возле него на корточки.
Репортеры за ограждением зашумели, задвигались.
- Джонни! Довольно! Слышите, Джонни...
- Хитрый, - пробормотал Джонни. Он поднял на Баннермане глаза, в
которых читались боль и страх. Мысленно он еще видел эту черную фигуру с
блестящими глазами-монетами, вырастающую из снежной круговерти. Он
чувствовал тупую боль в паху от прищепки, которой мать мучила убийцу в
детстве. Нет, тогда он еще не был ни убийцей, ни животным, не был ни
соплей, ни кучей дерьма, как однажды обозвал его Баннерман, он был просто
обезумевшим от страха мальчишкой с прищепкой на... на...
- Помогите мне встать, - пробормотал Джонни.
Баннерман помог ему подняться.
- Теперь эстрада, - сказал Джонни.
- Не стоит. Нам лучше вернуться.
Джонни высвободился из его руки и как слепой двинулся, пошатываясь,
по направлению к эстраде - она огромной круглой тенью маячила впереди, как
склеп. Баннерман догнал Джонни.
- Кто он? Вы знаете кто?
- Под ногтями у жертв не обнаружено кожной ткани, потому что на нем
был плащ, - сказал Джонни, с трудом переводя дыхание. - Плащ с капюшоном.
Скользкий прорезиненный плащ. Посмотрите донесения. Посмотрите донесения,
и вы увидите. В те дни шел дождь или снег. Да, они царапали его ногтями. И
сопротивлялись. Еще как. Но пальцы у них соскальзывали.
- Кто он, Джонни? Кто?
- Не знаю. Но узнаю.
Он споткнулся о ступеньку лестницы, которая вела на эстраду, потерял
равновесие и наверняка упал бы, не подхвати его Баннерман под руки. Они
стояли на помосте. Благодаря конической крыше снега здесь почти не было,
только слегка припорошило. Баннерман посветил фонариком, а Джонни
опустился на четвереньки и медленно пополз вперед. Руки у него сделались
багровыми. Они казались Баннерману похожими на сырое мясо.
Внезапно Джонни остановился и замер, точно собака, взявшая след.
- Здесь, - пробормотал он. - Он сделал это здесь.
И вдруг нахлынуло: лица, ощущения, фактура вещей. Нарастающее
возбуждение, вдвойне острое оттого, что могут увидеть. Девочка извивается,
пытается кричать. Он закрывает ей рот рукой в перчатке. Чудовищное
возбуждение. ГДЕ ВАМ ПОЙМАТЬ МЕНЯ - Я ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА. НУ КАК, МАМОЧКА,
ЭТА ГРЯЗЬ СОЙДЕТ ДЛЯ ТЕБЯ?
(Треск разрываемой одежды. Что-то теплое, мокрое. Кровь? Семенная
жидкость? Моча?)
Джонни дрожал всем телом. Волосы закрыли глаза. ЕГО ЛИЦО. СВЕДЕННОЕ
СУДОРОГОЙ ЛИЦО, В ОБРАМЛЕНИИ КАПЮШОНА... ЕГО (МОИ) РУКИ СОЕДИНЯЮТСЯ В
МОМЕНТ ОРГАЗМА НА ШЕЕ ЖЕРТВЫ И СЖИМАЮТ... СЖИМАЮТ... СЖИМАЮТ...
Видение стало ослабевать, и сила ушла из рук. Он упал ничком и
распростерся на сцене, сотрясаясь от рыданий. Баннерман тронул его за
плечо, Джонни вскрикнул и рванулся в сторону с перекошенным от страха
лицом. Но мало-помалу напряжение спадало. Он ткнулся головой в низкую
балюстраду и закрыл глаза. По телу пробегали судороги, как это бывает у
гончих. На пальто и брюки налип снег.
- Я знаю, кто это сделал, - сказал он.
Через пятнадцать минут Джонни сидел в кабинете Баннермана, раздевшись
до белья и вплотную придвинувшись к портативному обогревателю. Он был
по-прежнему весь какой-то озябший и жалкий, но дрожь прекратилась.
- Может, все-таки выпьете кофе?
Джонни покачал головой.
- Организм не принимает.
- Послушайте, - Баннерман сел на стул, - вы в самом деле что-то
узнали.
- Я знаю, кто их убил. Все равно рано или поздно поймали бы его.
Просто он ближе, чем вы ищете. Вы даже видели его в
<<< 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
