|
|
|
|
- -
- Значит, еще двенадцать часов не имеют особого значения, -
безапелляционно заявил Браун.
Через несколько секунд сестра протерла ему предплечье спиртом и
сделала укол. Джонни почти сразу стал засыпать. Браун и сестра выросли до
пятиметровой высоты.
- Скажите мне по крайней мере одно, - сказал Джонни. Его голос,
казалось, доносился из далекого далека. Внезапно он подумал, что это ему
просто необходимо знать. - Ваша ручка. Как она называется?
- Эта? - Браун опустил ее вниз с головокружительной высоты. Голубой
пластмассовый корпус, волокнистый кончик. - Она называется фломастер. А
теперь спите, мистер Смит.
Что Джонни и сделал; однако это слово преследовало его во сне,
подобно какому-то таинственному заклинанию, исполненному дурацкого смысла:
ФЛОМАСТЕР... ФЛОМАСТЕР... ФЛОМАСТЕР...
Герберт положил телефонную трубку и долго не отрывал от нее глаз. В
соседней комнате гремел телевизор, включенный почти на полную мощность.
Орэл Роберте говорил о футболе и исцеляющей любви Иисуса между футболом и
господом была, наверное, какая-то связь, но Герберт ее не уловил. Из-за
телефонного звонка. Голос Орэла гулко гремел. Передача вот-вот закончится,
и Орэл напоследок заверит зрителей, что с ними должно случиться что-то
хорошее. Очевидно, Орэл прав.
МОЙ МАЛЬЧИК, думал Герберт. Если Вера молила о чуде, Герберт молился
о том, чтобы сын умер. Но услышана была молитва Веры. Что это значит и как
быть теперь? И как новость повлияет на нее?
Он вошел в гостиную. Вера сидела на кушетке. Ее ноги, в мягких
розовых шлепанцах, покоились на подушечке. На Вере был старый серый халат.
Она ела кукурузный початок. Со времени происшествия с Джонни она пополнела
почти на сорок фунтов, и давление у нее сильно подскочило. Врач прописывал
ей лекарства, но Вера не хотела их принимать, - если господь посылает
высокое давление, говорила она, пусть так оно и будет. Герберт однажды
заметил, что господь не мешает ей принимать бафферин, когда болит голова.
Она ответила своей сладчайшей, страдальческой улыбкой, использовав свое
самое сильное оружие: молчание.
- Кто звонил? - спросила она, не отрываясь от телевизора. Орэл
обнимал известного полузащитника футбольной команды. Он говорил с
притихшей миллионной аудиторией. Полузащитник застенчиво улыбался.
- ...и все вы слышали сегодня рассказ этого прекрасного спортсмена о
том, как он попирал свое тело, свой божий храм. И вы слышали...
Герберт выключил телевизор.
- ГЕРБЕРТ СМИТ! - Она выпрямилась и чуть не выплюнула всю кукурузу. Я
смотрю! Это же...
- Джонни очнулся.
- ...Орэл Роберте и...
Слова застряли у нее в горле. Она съежилась, будто над ней занесли
руку для удара. Герберт отвернулся, не в силах больше вымолвить ни слова,
он хотел бы радоваться, но боялся. Очень боялся.
- Джонни... - Она остановилась, сглотнула и начала снова: - Джонни...
н а ш Джонни?
- Да. Он разговаривал с доктором Брауном почти пятнадцать минут. Это
явно не то, о чем они сначала думали... не ложное пробуждение... Он
говорит вполне связно. Может двигаться.
- ДЖОННИ ОЧНУЛСЯ?
Она поднесла руки ко рту. Наполовину объеденный кукурузный початок
медленно выскользнул из пальцев и шлепнулся на ковер, зерна разлетелись в
разные стороны. Она закрыла руками нижнюю половину лица. Глаза расширялись
все больше и больше, и наступил жуткий миг, когда Герберт испугался, что
они сейчас выскочат из орбит и повиснут как на ниточках. Потом они
закрылись. Вера что-то промяукала зажатым ладонями ртом.
- Вера? Что с тобой?
- О боже, благодарю тебя, да исполнится воля твоя! Мой Джонни!
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
