|
|
|
|
- -
убил маньяк-извращенец.
Извращенцы были повсюду.
- Говорят, его призрак до сих пор бродит в лесах, - угрюмо сообщил
Дэнни, не давая себе труда объяснить младшему братишке, что"Болота" на три
мили южнее.
- Не надо, Дэнни, - с беспокойством сказал Ральфи. - Темно... не
надо.
Вокруг таинственно потрескивали леса. Плач козодоя оборвался. Где-то
за спиной у мальчиков треснула ветка - так, словно не хотела, чтобы ее
услышали. Дневной свет с неба почти исчез.
- Время от времени, - зловеще продолжал Дэнни, - когда какой-нибудь
трепливый пацан выходит из дому после захода солнца, призрак, развеваясь,
появляется из-за деревьев, а лицо у него все сгнившее, отвратное и покрыто
зыбучим песком...
- Дэнни, пошли.
Голос братишки звучал по-настоящему умоляюще, и Дэнни замолчал - он
едва не испугал сам себя. Вокруг, куда ни глянь, стояли темные массивные
деревья, они медленно шевелились под ночным ветерком, терлись друг о
друга, хрустели суставами.
Слева от них резко треснула еще одна ветка. Дэнни вдруг пожалел, что
они не пошли по дороге. Еще одна ветка.
- Дэнни, я боюсь, - прошептал Ральфи.
- Не глупи, - сказал Дэнни. - Идем.
Они снова тронулись в путь. Под ногами потрескивали сосновые иголки.
Дэнни сказал себе, что не слышал никакого треска веток. Не слышал ничего,
кроме своих шагов и шагов брата. В висках глухо стучала кровь. Руки стали
холодными. "Считай шаги, - велел он себе. - Через двести шагов мы окажемся
на Джойнтер-авеню. А обратно пойдем по дороге, так что это трепло не будет
бояться. Всего через минуту мы увидим уличные фонари и почувствуем себя
дураками, но до чего здорово будет почувствовать себя дураками, так что
считай шаги. Один... два... три..."
Ральфи взвизгнул.
- Я его вижу! Я вижу призрак! ВИЖУ!
В грудь Дэнни раскаленным железом кинулся ужас. Вверх по ногам словно
бы взбежали провода. Он бы повернулся и дал деру, но в него вцепился
Ральфи.
- Где? - прошептал он, позабыв, что сам выдумал этот призрак. - Где?
- Он заглянул в гущу деревьев, уже наполовину боясь того, что может
увидеть... но увидел только черноту.
- Уже пропал... но я его видел... глаза. Я видел глаза. Ох,
Дэннииии... - язык у малыша заплетался.
- Нет тут никаких призраков, дурак. Шагай.
Дэнни взял брата за руку и они пошли. Ноги казались сделанными из
десяти тысяч ластиков. Колени дрожали. Ральфи жался к нему, едва не
сталкивая с тропинки.
- Он за нами смотрит, - прошептал Ральфи.
- Слушай, не буду я...
- Нет, Дэнни, правда. Ты что, не чувствуешь?
Дэнни остановился. Он действительно что-то чувствовал, как это бывает
у детей, и понимал, что теперь они уже не одни. На лес пало великое
молчание, но молчание это было недобрым, таящим угрозу. Погоняемые ветром
тени томно извивались вокруг ребят.
А потом Дэнни учуял что-то свирепое - но не носом.
Привидений не бывает, зато бывают извращенцы. Они притормаживают в
черных машинах и предлагают тебе леденец, или ошиваются на углах улиц,
или... или идут следом за тобой в лес.
А потом...
Ох, а потом...
- Бежим, - хрипло произнес Дэнни.
Но рядом с ним дрожал парализованный страхом Ральфи. Его пальцы
впились в руку Дэнни не хуже тугой бечевки. Глаза неподвижно смотрели в
лес, а потом стали расширяться.
- Дэнни?
Треснула ветка. Дэнни обернулся и посмотрел туда, куда смотрел его
брат. Мальчиков окутала тьма.
9:00 вечера.
Мэйбл Уэртс, чудовищно толстая женщина, отметила в последний день
рождения свое семидесятичетырехлетие, а ее ноги делались все менее
надежными. Мэйбл была хранилищем городской истории и городских сплетен.
Память ее простиралась вглубь времен на пять десятилетий некрологов,
супружеских измен, воровства и безумия. Она была сплетницей, однако не
намеренно жестокой (хотя те, чей сор она поспешила вынести из избы, были
склонны не соглашаться). Мэйбл просто жила в городе - и ради него. В
определенном смысле она сама была городом: толстая вдова, теперь крайне
редко покидавшая дом, она почти все время проводила у окна, одетая в
похожий на шатер шелковый лиф; желтоватые, как слоновая кость, волосы
уложены в корону из толстых кос, по правую руку - телефон, по левую -
мощный японский бинокль. Первое в сочетании со вторым плюс время на то,
чтобы использовать их в полной мере, делали ее доброжелательным пауком,
который восседал в центре паутины коммуникаций, простирающейся от
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
