- -
Старик сидел в кресле=качалке у двери амбара, из которого шел густой
яблочный дух. Ему, конечно хотелось покурить, но рука не тянулась к
сигаретам. Не из=за запрета доктора - очень уж сильно трепыхалось сердце. Он
наблюдал, как этот паршивец Осгуд торопливо считает, прислонившись головой к
дереву, наблюдал, как он повернулся, сразу увидел Клайви и рассмеялся, так
широко разинув рот, что старик сумел разглядеть начавшие гнить зубы и
представил себе, как пахнет изо рта этого мальчишки. Совсем как в дальнем
углу сырого подвала. А ведь ему еще нет одиннадцати лет.
Старик наблюдал, как гогочет Осгуд. Он так ржал, что в конце концов ему
пришлось наклониться вперед и упереться руками в колени, так ржал, что
остальные дети вылезли из тех мест, где спрятались, чтобы посмотреть, над
чем он смеется. А когда увидели, тоже засмеялись. Они стояли под утренним
солнцем и смеялись над его внуком, и старик напрочь забыл о желании
покурить. Теперь ему хотелось увидеть, заплачет Клайви или нет. Он вдруг
понял, что реакция мальчика интересовала его, как ничто другое. И за
последние несколько месяцев не было для него более важного вопроса. Даже
осознание близости собственной смерти волновало его меньше, чем ответ на
этот вопрос.
- Кто не спрятался - я не виноват! - смеясь, кричали дети. - Кто не
спрятался - я не виноват, кто не...
Клайви стоял, крепкий, как скала, ожидая, пока они угомонятся, игра, в
которой ему предстояло водить, продолжится, и все забудут про столь
неудачное для него начало. Какое=то время спустя игра продолжилась. А в
полдень мальчишки разбежались по домам. За ленчем старик наблюдал, сколько
съест Клайви. Как выяснилось, съел он не так уж и много. Поклевал картофель,
поменял местами кукурузу и горошек, несколько кусочков мяса скормил лежащей
под столом собаке. Старик с интересом наблюдал за всем этим, отвечал на
вопросы, которые ему задавали, но не слушал, что говорят другие, да и он
сам. Думал он только о мальчике.
Когда съели пирог, он пожалел о том, что после обеда должен обязательно
полежать. Преодолев половину лестницы, остановился, потому что сердце
билось, как листок бумаги, угодивший под лопасти вентилятора, замер в
ожидании еще одного инфаркта (два остались в прошлом), но Бог миловал, он
поднялся на второй этаж, доплелся до кровати, разделся до подштанников, лег
на белое покрывало. Солнечный луч падал на его грудь. Он заложил руки за
голову, дремал и слушал. Какое=то время спустя, ему показалось, что он
слышит плач, доносящийся из комнаты мальчика, и решил: "Я должен об этом
позаботиться".
Он проспал час, когда открыл глаза, увидел, что рядом спит женщина в
комбинации, поэтому вынес одежду в коридор и оделся уже там, прежде чем
спуститься вниз.
Клайви сидел на крыльце, бросал палку псу, которого эта игра занимала
гораздо больше, чем мальчика. Пес (имени у него не было, просто пес)
определенно не понимал, как такое может быть.
Старик позвал Клайви и предложил ему прогуляться с ним в яблоневый сад.
Мальчик согласился.
* * *
Старика звали Джордж Бэннинг. Мальчику он приходился дедом, и от него
Клайв Бэннинг узнал, как важно иметь в жизни милого пони. Милый пони
совершенно необходим, даже если у тебя аллергия на лошадей, потому что без
милого пони никак невозможно узнать, какое сейчас время, даже в каждой
комнате будут висеть по шесть настенных часов и еще по шесть надеть на
каждую руку.
Инструктаж (Джордж Бэннинг не давал советов, только инструктировал)
прошел в тот день, когда Клав не успел спрятаться от этого идиота Олдена
Осгуда. Дедушка Клайва выглядел уже старше Господа Бога, то есть ему было
года семьдесят два. Жили Бэннинги в городе Троя, штат Нью=Йорк, в том самом
городе, жители которого лишь в 1961 году начали понимать, что живут они уже
не в деревне.
Дедушка Бэннинг провел инструктаж в Западном яблоневом саду.
* * *
Дедушка, без пиджака, словно попал в буран. Только засыпало его не
снегом, а лепестками яблочных цветов, сдуваемых сильным теплым ветром.
Дедушка был в комбинезоне, надетом поверх рубашки с воротником, когда=то
зеленой, но после десятков, а то и сотен стирок, изрядно вылинявшей. На
груди из=под воротника виднелась нижняя рубашка из хлопчатобумажной ткани,
чистая, но уже не белая, а цвета слоновой кости, потому что дедушка
придерживался принципа, который гласил: "Используй вещь, используй, никогда
не выкидывай! Носи,
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
