|
|
|
|
- -
раз увидели тот
плакат. Они перепугались. Глаза у них расширились, а одна девочка заплакала.
А мне понравилось, что они испугались. Я подумал: "Это живенько заставит их
понять, как себя надо вести. Это научит их тому, что с ними случится, если
они будут противоречить ей, делать не то, что она говорит им. Но где-то
глубоко во мне мелькнула мысль: "Ты начинаешь думать как она, Дэйв. Довольно
скоро ты станешь как она, и тогда тебе конец. Конец навсегда."
- Но я продолжал в таком же духе. У меня было ощущение, как будто у
меня билет только в один конец и мне не сойти с поезда, пока я не проеду
весь путь до конца маршрута.
Аделия наняла на работу нескольких ребят из колледжа, но всегда
направляла их в абонементную комнату, в справочный зал и за стол
администратора. А она полностью занималась детьми... ведь, знаете, их
запугать легче всего. Вот они-то, самые пугливые, и были ее самой хорошей
пищей. Потому что этим она и жила, ее пища - это их страх. А я все делал и
делал плакаты. Я не все из них помню, но помню Библиотечного полицейского.
Он появлялся на многих картинках. На одной - она называлась "Полицейские
тоже отдыхают" - он стоял на берегу речушки и удил рыбу. Вот только на
крючок у него был насажен маленький мальчик, которого ребята называли
"Простофиля Саймон". На другой картинке Простофиля Саймон был у него
привязан к носу ракеты, а сам он нажимал на кнопку зажигания, чтобы
отправить малыша в космос. На ней было написано:"Вы можете больше узнать о
науке и технике в нашей библиотеке, но обязательно возвращайте книги
вовремя".
- Мы превратили Детскую комнату в камеру ужаса для детей, которые
приходили туда, - сказал Дейв. Он говорил медленно, и в голосе его были
слезы. - Она и я. Устроили это детям. Но знаете что? Они все равно
приходили. Они всегда приходили опять, чтобы увидеть еще чего-нибудь. И они
никогда никому ничего не рассказывали. Она следила за этим.
- Ну а родители? - неожиданно воскликнула Нэйоми, и так резко, что Сэм
подпрыгнул. - Ведь когда родители увидели...
- Нет! - сказал ей Дейв. - Их родители никогда ничего такого не видели.
Единственное, что они из всех этих пугающих картинок видели, это Красную
Шапочку и волка. Аделия оставила ее висеть постоянно, а вот другие висели
только во время "Часа сказки" - после школы, вечером по четвергам и утром -
по субботам. В ней не было ничего человеческого, Сара. Ты должна это понять
как есть. Она и не была человеком. Она как-то узнавала, когда идут взрослые,
и она всегда брала плакаты, которые я снял со стен и другие, обычные
плакаты, в которых говорилось примерно следующее - ЧИТАЙТЕ КНИГИ ПРОСТО РАДИ
УДОВОЛЬСТВИЯ - и она их развешивала прямо перед их приходом.
Я помню те времена, когда я бывал там во время "Часа сказки" - в те дни
я не отходил от нее, если только это было возможно, а у меня было полно
времени быть рядом с ней, потому что я уже бросил писать картины, все свои
постоянные места я потерял и жил на те скудные сбережения, которые успел
сделать. Но очень скоро этих денег тоже не стало и я начал распродавать вещи
- телевизор, мою гитару, машину и, наконец, дом. Да это ладно! Важно то, что
я бывал там и видел, что там происходило. Малышей усаживали на стулья в
кружок и в центре его сидела Аделия. Я обычно был в дальнем углу комнаты,
расположившись на одном из детских стульчиков, чаще всего одетый в свою
выпачканную краской спецовку, пьяный как самый последний подонок, небритый,
пропахший виски. А она обычно читала одну из своих эдаких специфических
сказочек, а потом неожиданно остановится, склонит голову набок, как бы
прислушиваясь. Ребятишки начинали ерзать и беспокоиться. Похоже, что их
мысли были ще-то в другом месте - как будто они пробуждались ото сна, в
который она их погрузила.
"А теперь мы все будем играть", - говорила она с улыбкой. "Здорово, да,
дети? Кто изъявит желание быть Послушным Ребенком, чтобы помочь мне
подготовиться к нашей игре во взрослых?" Они все обычно поднимали руки,
когда она говорила это, потому что все хотели быть послушными детьми. А из
плакатов, которые я делал, было ясно, что случалось с плохими детьми, когда
они поступали неправильно. Бывало, даже я поднимал руку, пьяный, в дальнем
углу комнаты, в свой мерзкой старой спецовке, самый старый во всем мире и
самый уставший на свете ребенок. А потом они вставали, одни снимали мои
плакаты, другие - вынимали из ящика ее стола обычно висевшие
<<< 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 >>>
- -
|
|
