|
|
|
|
- -
в контакт, установить какое-то
взаимопонимание. Любовь и доброта, способность понимать и сочувствовать -
это то, что мы знаем о светлом. Это усилие связать и объединить; это
чувства, которые сближают нас, хотя, возможно, и они тоже не более чем
иллюзия, помогающая нам легче переносить бремя смертного человека.
Ужас, страх, паника - эти эмоции вбивают клинья между людьми, отрывают
нас от толпы и делают одинокими. Поразительно, что именно эти чувства обычно
ассоциируются с "инстинктом толпы". На это нам отвечают, что толпа - это
самое одинокое место, сообщество людей, лишенных любви. Мелодия ужаса проста
и повторяется часто, это мелодия разъединения и распада.., но другой
парадокс заключается в том, что ритуальное выражение этих эмоций как будто
возвращает нас к более стабильному и конструктивному состоянию. Спросите
любого психиатра, что делает его пациент, когда лежит на кушетке и
рассказывает о том, что видит во сне и что мешает ему уснуть. "Что ты
видишь, когда выключаешь свет?" - вопрошают "Битлз". И сами же отвечают: "Не
могу сказать, но знаю, что это мое".
Жанр, о котором мы говорим, воплощается ли он в книгах, фильмах или
телепрограммах, в сущности, представляет собой одно: вымышленные страхи. И
один из самых частых вопросов, который задают люди, уловившие сей парадокс
(хотя, может быть, и не вполне его осознавшие), звучит так: зачем вы
сочиняете ужасы, когда в мире и так хватает ужасов настоящих?
Ответ, вероятно, будет таков: мы описываем выдуманные ужасы, чтобы
помочь людям справиться с реальными. С бесконечной человеческой
изобретательностью мы берем разделяющие и разрушающие элементы и пытаемся
превратить в орудия, способные их уничтожить. Термин "катарсис" ровесник
греческой драмы, и хотя кое-кто из пишущих в моем жанре с излишней бойкостью
оправдывал им свои деяния, какая-то правда в этом есть. Кошмарный сон сам по
себе способен принести разрядку.., и, возможно, неплохо, что некоторые
кошмары массмедиа иногда становятся психоаналитической кушеткой в размере
страны.
Еще одно отступление, прежде чем мы вернемся в октябрь 1957 года. Как
ни нелепо это звучит, "Земля против летающих тарелок" превратилась в
символическую политическую декларацию. Под нехитрым сюжетом о пришельцах из
космоса таилось предвидение грядущей последней войны. Жадные сморщенные
чудовища, пилотирующие тарелки, - это на самом деле русские; разрушение
памятника Джорджу Вашингтону, Капитолия и Верховного суда - все снято
необыкновенно красочно и правдоподобно благодаря эффекту Харрихаузера с
остановкой движения - это именно те разрушения, которых логично ожидать
после взрыва атомных бомб.
И вот конец фильма. Хью Марлоу своим тайным оружием - сверхзвуковая
винтовка, выводящая из строя двигатели летающих блюдец, или какая-то
подобная ерунда - сбил последнюю тарелку. Громкоговорители на всех углах
вашингтонских улиц заревели: "Опасность миновала. Опасность миновала.
Опасность миновала". Камера показывает нам чистое небо. Древние злобные
чудища с застывшим оскалом и лицами, похожими на переплетенные корни,
уничтожены. Мы переносимся на калифорнийский пляж, каким-то волшебным
образом опустевший; на нем только Хью Марлоу и его новая жена (которая,
разумеется, оказывается дочерью Сурового Старика, Погибшего За Родину); у
них медовый месяц.
- Расе, - спрашивает она его, - они вернутся? Марлоу мудрым взглядом
смотрит на небо, потом снова глядит на жену.
- Не в такой замечательный день, - успокаивающе говорит он. - И не в
такой замечательный мир.
Рука об руку они бегут по кромке прибоя, идут заключительные титры.
На мгновение, всего лишь на мгновение, парадоксальный трюк сработал. Мы
овладели ужасом и им же его уничтожили - все равно что поднять себя за
шнурки от ботинок. На краткий миг глубокий страх - известие о русском
спутнике и все, что с этим связано, - был изгнан. Он вернется, но это будет
потом. А пока мы посмотрели в лицо самому худшему, и оказалось, что не
так-то оно и ужасно. В конце мы испытали то самое волшебное чувство
возрождения уверенности и безопасности, какое бывает, когда американские
горки наконец останавливаются и вы вместе с вашей лучшей подругой целыми и
невредимыми ступаете на асфальт.
Я считаю, что именно это чувство возрождения, возникающее как раз
оттого, что жанр специализируется на смерти, страхе и чудовищности, делает
танец смерти
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|
