|
|
|
|
- -
хорошим ходоком. Он не только был выносливым и
упорным, но, более того, словно бы сопротивлялся изнурению, обнаруживая
запасы спокойной, натренированной воли, чему стрелок полностью отдавал
должное. Он мало говорил и не задавал вопросов, даже о челюсти, которую
стрелок без конца вертел в руках во время вечернего перекура. Стрелок
уловил, что его общество чрезвычайно льстит мальчику, возможно, даже
приводит парнишку в восторг, и встревожился. Мальчугана поставили у него
на дороге (пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном
путешествует с твоей душой в кармане), и тот факт, что задерживаться из-за
Джейка не приходилось, лишь обнаруживал новые зловещие возможности.
Через одинаковые промежутки им попадались оставленные человеком в
черном кострища правильной формы, и стрелку казалось, что теперь они
намного свежее. На третью ночь он уверился, что где-то на первом взбухшем
склоне предгорья видит далекую искру очередного бивачного костра.
На четвертый день пути, около двух часов, Джейк зашатался и чуть не
упал.
- Сядь, - сказал стрелок.
- Нет, я в порядке.
- Садись.
Мальчик послушно сел. Стрелок присел рядом, так, чтобы Джейк оказался
в его тени.
- Пей.
- Я же не должен, пока...
- Пей.
Мальчик отпил - три глотка. Намочив хвостик чепрака, который был уже
не таким тяжелым, стрелок приложил влажную ткань к горячечно-сухим
запястьям и воспаленному лбу Джейка.
- Отныне мы каждый день в это время будем делать привал. На
пятнадцать минут. Спать хочешь?
- Нет. - Мальчик пристыженно посмотрел на него. Стрелок ответил
ласковым взглядом, рассеянно вытащил из патронташа пулю и принялся
перекатывать ее между пальцами. Мальчик зачарованно следил за ней.
- Ловко, - сказал он.
Стрелок кивнул.
- Ну так. - Он замолчал. - Я рассказывал, что, когда мне было столько
же, сколько тебе сейчас, я жил в большом городе, обнесенном стеной?
Мальчик сонно помотал головой.
- Ну да. И был там один злодей...
- Священник?
- Нет, - сказал стрелок, - но теперь я думаю, что между ними
существует какая-то связь. Возможно даже, они сводные братья. Мартен был
колдуном... как Мерлин. А что, Джейк, там, откуда ты попал сюда,
рассказывают про Мерлина?
- Про Мерлина, и про Артура, и про рыцарей Круглого стола, - сонно
проговорил Джейк.
Стрелка так и передернуло.
- Да, - сказал он. - Я был очень молод...
Но мальчик спал - сидя, аккуратно сложив руки на коленях.
- Когда я щелкну пальцами, ты проснешься. Ты почувствуешь себя
отдохнувшим и посвежевшим. Понимаешь?
- Да.
- Ну, тогда ложись.
Вынув из кисета табак и бумагу, стрелок свернул папиросу. Чего-то не
хватало. С присущим ему усердием и тщательностью он стал искать и
обнаружил пропажу. Не хватало раздражающего ощущения спешки, чувства, что
в любой момент можешь отстать, что след затеряется и останется лишь
обрывок шнура. Теперь все это прошло. Стрелок постепенно убеждался в том,
что человек в черном хочет, чтобы его догнали.
Что же последует дальше?
Вопрос был слишком туманным, чтобы заинтересовать стрелка. Вот у
Катберта он вызвал бы интерес, и весьма живой, но Катберт погиб, а сам
стрелок мог идти вперед лишь известным ему путем.
Он курил, смотрел на мальчика и снова вернулся мыслями к Катберту,
который вечно смеялся - он и на смерть пошел, смеясь, - и к Корту, который
не смеялся никогда, и к Мартену, который иногда улыбался - слабой,
неприятной немой улыбкой, в которой крылось некое тревожащее мерцание...
так глаз медленно раскрывается в темноте, обнаруживая под веками кровь. И,
конечно же, был еще сокол. Сокола звали Давид - в честь легендарного юноши
с пращой. Стрелок был совершенно уверен, что Давид не знал ничего, кроме
жажды убивать, рвать, раздирать, жажды наводить ужас. Как и сам стрелок.
Давид не был дилетантом - он играл центральным нападающим.
Впрочем, возможно, в неком конечном счете сокол Давид был ближе к
Мартену, чем к кому-либо другому... и, возможно, мать стрелка, Габриэль,
это знала.
Стрелку показалось, будто желудок болезненно подкатывает к сердцу,
однако его лицо не изменилось. Глядя, как дым от самокрутки поднимается в
горячий воздух пустыни и исчезает, он мысленно возвращался в прошлое.
Небо было белым, совершенно белым, и в воздухе пахло дождем, а еще,
сильно и приятно, - живой изгородью и
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
