|
|
|
|
- -
отец занимается этим... этим делом вместе с матерью, и
был достаточно просвещен относительно того, в чем состояло действо, но
картинка, неизменно возникавшая у Роланда в голове вместе с этими мыслями,
заставляла мальчика испытывать чувство неловкости и в то же время -
странной вины. Через несколько лет Сьюзан расскажет ему историю Эдипа, и
он усвоит ее, погрузившись в спокойную задумчивость и размышляя о
непонятном кровавом треугольнике, образованном его отцом, матерью и
Мартеном... известным в некоторых краях как добрый человек. Или о
прямоугольнике, буде желание прибавить и себя.
- Спокойной ночи, отец, - сказал Роланд.
- Спокойной ночи, сын, - рассеянно отозвался отец, принимаясь
расстегивать рубашку. В его представлении мальчик уже ушел. Яблочко от
яблоньки.
Виселичный Холм находился на Фарсонской дороге, что заключало в себе
тонкую поэзию - Катберт бы оценил это, но Роланд нет. Зато он по
достоинству оценил взбиравшийся в ослепительно голубое небо великолепно
зловещий эшафот, черный угловатый силуэт, нависавший над проезжей дорогой.
Обоих мальчиков отпустили с Утренних Упражнений - шевеля губами и
время от времени кивая, Корт медленно, с трудом прочел записки от их
отцов. Когда с обеими записками было покончено, он поглядел на
сине-лиловое рассветное небо и снова кивнул.
- Обождите здесь, - сказал он и пошел к покосившейся каменной хижине,
служившей ему домом. Он вернулся с ломтем грубого, пресного хлеба,
разломил его пополам и вручил каждому по половинке.
- Когда все кончится, каждый из вас положит это ему под башмаки.
Помните: сделать как велено, не то узнаете, где раки зимуют.
Они не понимали, пока на спине принадлежавшего Катберту мерина не
приехали на место казни. Мальчики явились первыми, за четыре часа до
повешения, опередив всех прочих на добрых два часа, и на пустынном
Виселичном Холме не было никого, кроме грачей да воронов. Птицы были
повсюду и, разумеется, все - черные. Они шумно устраивались на якоре
смерти - жесткой, выдававшейся над люком перекладине. Они расселись в ряд
на краю помоста, толкались, стремясь занять место на ступенях.
- Их потом оставляют, - пробормотал Катберт. - Птицам.
- Айда наверх, - сказал Роланд.
Катберт взглянул на приятеля: во взгляде читалось что-то вроде ужаса.
- Ты что, думаешь...
Роланд оборвал его движением руки.
- Времени еще завались. Никто не приедет.
- Ну ладно.
Они медленно зашагали в сторону виселицы, и возмущенно сорвавшиеся с
места птицы с карканьем закружили над землей, будто орава сердитых
крестьян, согнанных с земли. На фоне чистого, зажженного зарей неба они
казались плоскими и черными.
Роланд впервые почувствовал гнусность своей ответственности за
происходящее; дерево виселицы не было благородным, оно не было частью
внушающей благоговейный ужас Цивилизации - это была всего лишь
покоробленная сосна, покрытая белыми кляксами птичьего помета. Им было
забрызгано все: ступени, перила, помост... и он вонял.
С удивлением и ужасом в глазах мальчик обернулся к Катберту и увидел,
что Катберт смотрит на него с таким же выражением.
- Не могу, - прошептал Катберт. - Не могу я на это смотреть.
Роланд медленно помотал головой. Он понял, что здесь заключен урок:
не сияющая блестящая штучка, нет - что-то старое, ржавое и изуродованное.
Вот почему отцы позволили им пойти. И со своей обычной упрямой, молчаливой
настырностью Роланд мысленно наложил руки на это что-то.
- Можешь, Берт.
- Я сегодня спать не буду.
- Значит, не будешь, - сказал Роланд, не понимая, что тут можно
поделать.
Внезапно схватив Роланда за руку, Катберт взглянул на товарища с
такой немой мукой, что к тому вернулись собственные сомнения и болезненно
захотелось, чтобы в тот вечер они вообще не переступали порога западной
кухни. Отец был прав. Лучше все до единого мужчины, женщины и дети в
Фарсоне, чем это.
Впрочем, какой бы проржавевшей, наполовину преданной забвению штукой
ни был сегодняшний урок, ни выпускать ее из рук, ни ослаблять хватку
Роланд не собирался.
- Давай не пойдем наверх, - сказал Катберт. - Мы уже все видели.
И Роланд неохотно кивнул, чувствуя, как ослабевает захват, в котором
находилась непонятная штуковина. Он знал, что Корт парой хороших ударов
распластал бы их обоих на земле, а потом шаг за шагом заставил бы с
проклятиями подняться на помост... на ходу хлюпая носами, чтобы сдержать
<<< 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 >>>
- -
|
|
