|
|
|
|
- -
- иначе суп оставит слабое
пятно. Я должна все доделать до конца, я должна все привести в порядок. То,
что ты живешь одна, как это делаю я, не является оправданием безделия. У
моей матери был девиз. Пол, и я живу, придерживаясь его: Один раз грязный,
всю жизнь неаккуратный, - сказала она.
- Пожалуйста, - простонал он, - пожалуйста, больно, я умираю.
- Нет, ты не умираешь.
- Я закричу, - сказал он, начиная громче кричать. Но кричать больно.
Крик причинял боль ногам и сердцу.
- Тогда кричи, - сказала она. - Но помни - это т ы заставил меня
пролить суп. Не я. Никто не виноват кроме тебя.
Кое-как ему удалось удержаться от крика. Он следил, как она погружала
тряпку в ведро, как отжимала ее, ополаскивала стену, погружала - отжимала -
ополаскивала. Наконец, когда часы в комнате, которую он представлял
гостиной, пробили три, она поднялась и подняла ведро.
Она собирается уходить сейчас. Она собирается уходить и я услышу, как
она выливает воду в раковину, и может быть она не вернется сразу, а заставит
ждать себя часами, потому что еще недостаточно наказала меня.
Но вместо этого она направилась к кровати и извлекла из кармана фартука
не две, а три капсулы.
- Вот, - сказала она ласково.
Он быстро и жадно схватил их в рот и, когда взглянул вверх, то увидел,
как она поднимает желтое пластиковое ведро над ним. Оно заполнило его поле
зрения как падающая луна. Сероватая вода полилась через край ведра на
покрывало.
- Запей их, - сказала она. Ее голос был все еще нежным.
Он уставился на нее во все глаза.
- Ну, - повторила она. - Я знаю, ты можешь проглотить их без воды, но,
пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что я могу заставить их вернуться
снова. Это только вода для полоскания. Она не причинит тебе вреда.
Она навалилась на него, как монолит, ведро слегка наклонено. Он мог
видеть тряпку, медленно крутящуюся в его темной глубине подобно утопленнику;
он мог видеть тонкую мыльную пленку на поверхности. Часть его
воспротивилась, но он не засомневался. Он быстро глотнул воду, пропивая
таблетки, и во рту у него остался такой же вкус, как если бы мама заставила
его чистить зубы мылом. Его желудок подтянуло и он рыгнул.
- Я не буду заставлять тебя их вырвать. Пол. Но ни одной капсулы больше
до девяти часов вечера.
Она посмотрела на него пустым взглядом, затем лицо ее засветилось и она
улыбнулась.
- Ты не будешь злить меня больше, не так ли?
- Нет, - прошептал он. Сердить луну, которая приносит прилив? Что за
мысль! Глупая мысль!
- Я люблю тебя, - сказала она и поцеловала в щеку. Она направилась к
выходу, не оглядываясь, неся ведро так, как сильная деревенская женщина
носит ведро с молоком, слегка отстранив его от туловища и не допуская мысли,
что может пролить его.
Он лежал на спине, ощущая во рту песок и штукатурку, чувствуя мыльный
вкус.
Я не выкину... не выкину... не вырву!
Наконец острота этой мысли стала сглаживаться и он понял, что засыпает.
Он удержал все в себе достаточно долго, чтобы лекарство начало действовать.
Он выиграл.
На этот раз.
Ему снилось, что его поедала птица. Это был нехороший сон. Затем
прозвучал выстрел и он подумал: Да, хорошо, все в порядке! Застрели ее!
Застрели проклятую тварь!
Затем его разбудил (это могла быть только Энни Уилкз) стук
закрывающейся двери. Она отправилась выполнять повседневные домашние дела.
Он услышал неясный скрип снега у нее под ногами. Она прошла мимо его окна в
белом халате с поднятым капюшоном. В прохладном воздухе был виден след ее
дыхания. Она не взглянула на него, сосредоточенная на своих домашних
заботах: кормлении животных, чистке хлева, может быть, на обдумывании рун.
Небо становилось темнокрасным - восход солнца. Пять тридцать, может
быть шесть часов!
Прилив все еще был с ним и он не мог снова заснуть - хотел заснуть, но
вынужден был обдумывать эту странную эксцентричную ситуацию, пока был
способен разумно мыслить.
Как он обнаружил, хуже всего было то, что он не хотел думать об этом
даже пока мот, даже когда знал, что не может найти выход из сложившегося
положения, не обдумав его. Его мозг постоянно старался отбросить эту мысль
подобно тому, как ребенок отстраняет от себя еду, хотя ему было сказано, что
он не встанет из-за стола, пока все не съест.
Он не хотел думать об этом, потому что жить только
этим было слишком тяжело. Он не хотел думать об этом, потому что когда
бы ни начинал, сразу же возникали неприятные ассоциации:
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
