|
|
|
|
- -
мне через
стол два бланка заказов на приобретение произведений. Рассказ Торпа и
повесть Апдайка, которую мы планировали на февраль 1970-го. На обоих стоял
штамп "ВОЗВРАТ".
Я взглянул на возвращенные заказы, потом на Джимми. Я ничего не
понимал. В полном смысле слова не мог собраться с мыслями и сообразить, в
чем тут дело. Что-то мешало. Я оглянулся и увидел маленькую электроплитку.
Секретарша Джима Джени приносила ее каждое утро и включала в сеть, чтобы
шеф всегда, когда захочет, мог пить свежий кофе. Эта процедура вошла в
правило года три или четыре назад. Но в то утро у меня в голове вертелась
только одна мысль: "Если эту штуку выключить, я смогу думать. Я знаю, что,
если выключить эту штуку, я во всем разберусь".
- Что это, Джим? - спросил я.
- Мне чертовски жаль, Генри, что именно мне приходится тебе об этом
сообщать, - сказал он, - но с января 1970 года "Логанс" больше не печатает
беллетристику.
У меня началась головная боль. Сначала совсем не сильная, и я вспомнил,
что у Джени Моррисон на столе стоит электрическая точилка для карандашей.
Потом все эти флюоресцентные лампы в кабинете Джима... Обогреватели.
Торговые автоматы в конце коридора. Если вдуматься, все здание целиком
работало на электричестве. Я с удивлением подумал, как тут вообще что-то
удавалось сделать... И, наверно, в этот момент мне в голову заползла новая
мысль. О том, что "Логанс" идет ко дну, потому что никто здесь не может
думать в полную силу. А причина этого в том, что редакция размещается в
высотном здании, которое работает на электричестве. Все наши мыслительные
процессы совершенно искажены. Еще подумал, что, если сюда пригласить
медика с машиной для снятия электроэнцефалограмм, она бы выдала совершенно
дикие кривые, сплошь состоящие из больших пиковых альфа-ритмов,
характерных для злокачественных опухолей в мозгу.
От таких мыслей голова у меня совсем разболелась. Но я сделал еще одну
попытку. Я попросил его по крайней мере поговорить с Сэмом Вадаром,
главным редактором журнала, чтобы тот разрешил оставить рассказ в
январском номере. Хотя бы как символ прощания с беллетристикой в
"Логансе". Последний рассказ журнала.
Джимми поигрывал карандашом и кивал. Потом сказал:
- Я попробую, но, знаешь, я не думаю, что из этого что-то получится. У
нас есть рассказ автора всего одного романа и рассказ Джона Апдайка,
который ничуть не хуже. Может быть, даже лучше, и...
- _Рассказ Апдайка не лучше_! - не выдержал я.
- Бога ради, Генри, вовсе не обязательно кричать...
- А Я И НЕ КРИЧУ! - заорал я.
Мой кабинет находился этажом ниже. Я сбежал по лестнице, влетел к себе
и, включив свет, схватил кейс. Вниз добрался лифтом, но при этом я зажал
кейс между ног и заткнул пальцами уши. Помню, три или четыре человека, что
ехали со мной в лифте, посмотрели на меня довольно странно. - Редактор
сухо, коротко хохотнул. - Они испугались. Посади вас в маленький
движущийся ящик с явным психом, вы тоже испугаетесь.
- Что-то не очень правдоподобно, - сказала жена агента.
- Отнюдь. Безумие должно начинаться с чего-то. И если мой рассказ
вообще о чем-то - при условии, что про человеческую жизнь можно сказать,
что она о чем-то, - тогда это история генезиса безумия. Безумие должно
где-то начинаться и куда-то идти. Как дорога. Или траектория пули из
ствола пистолета. Я, конечно, отставал от Рега Торпа, но на самом деле
тоже уже шагал по этой дороге. Бесспорно.
Куда-то нужно было идти, и я пошел к "Четырем Отцам", к бару на Сорок
Девятой. Помню еще, что этот бар я выбрал, потому что там не было ни
обильного освещения, ни музыкального автомата, ни телевизора. Помню, как
заказал первую рюмку. После
<<< 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 >>>
- -
|
|
