|
|
|
|
- -
чтобы посмотреть следующую часть?
Он посмотрел на полуразрушенную глыбу ее чудовищно сладкого мороженого.
Одна вишня почти утонула во взбитых сливках, другая бессильно плавала в
жидком шоколаде. Он вспомнил гостиную и валявшиеся повсюду тарелки с
остатками сладостей.
Нет. Энни не из тех, кто будет ждать. Энни посмотрела бы все двадцать
серий за одну ночь, даже если бы глаза у нее слезились, а голова
раскалывалась от усталости.
Потому что Энни слишком любит сладкое.
- Я не могу сделать этого, - сказал он. Лицо ее сразу потемнело, но
разве не промелькнуло на нем и легкое облачко облегчения?
- Вот как! А почему?
"Потому, что наутро ты не пощадишь меня" - подумал Пол, но сдержался и
не произнес этого вслух.
- Потому, что я скверный рассказчик, - ответил он вместо этого.
Она проглотила остатки своего пломбира в два огромных глотка, у Пола от
такой дозы немедленно началась бы ангина. Затем она отставила тарелку и
посмотрела на него со злобой. Она смотрела на него не как на Пола Шелдона, а
как на человека, который посмел критиковать САМОГО ВЕЛИКОГО ПОЛА ШЕЛДОНА!
- Если ты такой скверный рассказчик, то почему же все твои книги
становятся бестселлерами и почему же миллионам людей нравятся книги, которые
ты пишешь?
- Я не говорил, что плохо пишу истории. Как раз наоборот, это у меня
неплохо получается. Но РАССКАЗЫВАТЬ я не умею.
- Все это только твои кокадуди отговорки, - лицо ее темнело. Руки
сжимались в кулаки, отчетливо белея на темной юбке. ЭнниУраган вернулась и
все сразу встало на свои места. Он как всегда боялся ее, но, тем не менее,
чувствовал ее растерянность. Сама жизнь уже не имела для него большого
значения, ему было все равно, жить или умереть, тем более, что смерть
принесла бы ему облегчение. Он боялся другого, он боялся, что она причинит
ему боль.
- Это не отговорки, - ответил он. - Это две вещи несовместимые, как да
и нет, Энни. Люди, которые рассказывают истории, не умеют писать их. Если ты
на самом деле думаешь" что люди, которые могут хорошо писать, треплются день
и ночь, то кто же тогда эти несчастные бедняги, именуемые писателями,
которые не могут связать два слова и сидят с несчастным видом перед
телекамерой, когда у них берут интервью для телевидения.
- И все равно я не хочу ждать, - мрачно сказала она. - Я сделала тебе
этот чудесный пломбир и уж кое-что ты мог бы мне сказать. Я же не прошу
рассказывать тебя все, я полагаю... но... Барон убил Калторпа? - глаза ее
сверкнули. - Если он убил, то что он сделал с телом? Наверное, оно будет
лежать разрубленное до тех пор, пока жена не найдет его в сундуке. Я так
думаю.
Пол покачал головой, показывая, что он ничего не будет рассказывать.
Она еще больше помрачнела.
- Ты заставляешь меня злиться. Пол. И ты знаешь это, - сказала она еще
более мягким голосом. Пока еще мягким голосом.
- Знаю, конечно, но ничем помочь не могу.
- А я могла бы. Могла бы заставить тебя рассказывать. И я смогу сделать
это, - но при том она выглядела растерянной, словно понимала, что ничего она
не сможет.
- Энни, помнишь, ты мне рассказывала, что ребенок говорит матери, когда
она застает его играющим с едкой кислотой и отбирает опасную игрушку. Он
говорит ей: "Мамочка - ты нехорошая! Ты сейчас говоришь мне то же самое:
"Пол, ты нехороший!"
- А ты просто сводишь меня с ума, и я за себя не отвечаю, - сказала
она, но он уже чувствовал, что кризис миновал и гроза прошла стороной... Она
страшно напугана и озадачена таким его поведением.
- Но все-таки я рискну, - сказал он. - Я как та мать. Я не рассказываю
тебе не потому, что хочу обидеть или позлить тебя, а потому, что хочу, чтобы
книга тебе действительно понравилась... а если я расскажу, что будет дальше,
то книга разонравится тебе и ты не захочешь ее читать.
"И что тогда будет со мной, Энни?" - докончил он про себя.
- Скажи хотя бы, знает ли этот негр Хезекьях, где отец Мизери? Хоть это
ты можешь мне сказать.
- Что ты хочешь, чтобы я написал книгу или чтобы я заполнял анкету?
- Не говори со мной в таком тоне!
- А ты не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я говорю! - закричал
он в ответ. Она с испугом и изумлением отшатнулась от него. На ее лице не
осталось и намека на мрачность и злость, остался лишь смущенный взгляд
нашалившей девочки.
- Ты хочешь разрезать Золотого Гуся, - продолжал он, - но вспомни, что
случилось с человеком, сделавшим это! Тот человек остался ни с чем.
<<< 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 >>>
- -
|
|
