|
|
|
|
- -
ливнем
пятнадцатого апреля. Пол в среднем делал по двенадцать страниц в день - семь
утром, пять или даже больше по вечерам. Если бы кто-нибудь из его прежних
знакомых (он часто так думал, даже не осознавая этого) предположил бы, что
он может работать в таком темпе, Пол просто рассмеялся бы.
Когда начался дождь, у него было двести шестьдесят семь страниц
"Возвращения Мизери" в черновом варианте, конечно, но он просмотрел его и с
удивлением понял, что они вполне подходят и для чистовой рукописи.
Частично это объяснялось тем, что он вел исключительно здоровый образ
жизни. Больше не было безумных ночей в барах, за которыми следовали не менее
безумные дни, заполненные питьем кофе и апельсинового сока, а также
глотанием таблеток витамина В (если в такие дни его взгляд случайно падал на
пишущую машинку, он с содроганием отводил глаза). Больше не было этих
поздних пробуждений с грудастой блондинкой или рыжей стервой, которую он
подцепил накануне вечером; девицей, которая в полночь похожа на кинозвезду,
а в десять утра больше смахивает на гоблина. Больше не было сигарет. Он
как-то раз попробовал попросить их робким голосом, но в ответ она метнула на
него такой взгляд, что он тут же решил забыть о куреве. Теперь он был
МистерСамаНевинность. Никаких дурных привычек (если, конечно, не считать
привычку к кодеину, то мы больше ничего такого плохого не делаем, ведь так.
Пол?), никаких развлечений.
- Здесь, - подумал он однажды, - я стал единственным в мире
монахомнаркоманом.
Подъем в семь. Две таблетки Новрила запиваются соком. В восемь часов
завтрак подается в постель. Три дня в неделю яйцо всмятку, остальные четыре
дня - каша. Затем в кресло, поближе к окну, и с головой окунаемся в работу.
Вперед, в девятнадцатый век, когда мужчины были еще мужчинами, а женщины
носили турнюры. Ланч. Дневной сон. Снова подъем, иногда для того, чтобы
отредактировать написанное, иногда, чтобы просто почитать. У нее было все,
что когда-то написал Сомерсет Моэм.
(Однажды Пол мрачно поинтересовался про себя, есть ли у нее первый
роман Джона Фовела, и решил, что лучше не спрашивать).
Итак, Пол начал прокладывать себе дорогу через эти двадцать
разрозненных томов. Год от года становясь взрослее, Пол все больше склонялся
к мысли, что он не может
читать книги так, как делал это в детстве. Став писателем, он
приговорил себя к анализированию всего в жизни.
Но Моэм сначала соблазнил его, а затем дал ему снова почувствовать себя
ребенком. И это было великолепно.
В пять часов она подавала легкий ужин, а в семь прикатывала чернобелый
телевизор, чтобы вместе наслаждаться местной программой Цинцинати. Затем
продолжалась работа. Когда он уставал, он медленно подкатывал кресло к
кровати (он мог бы сделать это быстрее, но нельзя, чтобы Энни знала об
этом). Она услышит, войдет и поможет перебраться ему в кровать. Снова
лекарство. Гул. Засыпая, словно попадаешь в свет. И на следующий день то же
самое. Завтра и послезавтра и потом - все то же самое.
Эта размеренная жизнь несомненно явилась причиной столь удивительной
плодотворности. Но гораздо более важной причиной была сама Энни. В конце
концов именно ее сомнительное предложение, вроде пчелиного укуса,
предопределило книгу и сделало ее первой потребностью после того, как Пол
был совершенно уверен, что с Мизери покончено навсегда.
Одно он знал точно: никакого "возвращения Мизери" не было и быть не
могло. Все его воображение было направлено на то, каким образом наиболее
правдоподобно вытащить эту суку из могилы. А такие малозначимые вопросы, как
о чем вообще будет эта проклятая книжонка, пришлось откладывать на потом.
В течение двух дней после поездки Энни в город, чтобы уплатить по
счету. Пол старался не думать о том, что упустил великолепную возможность
сбежать, и был поглощен возвращением Мизери в домик миссис Ремидж. Ее нельзя
было отвозить домой к Джеффри. Слуги - прежде всего этот сплетник, дворецкий
Таил ер - увидят и разболтают обо всем. Кроме того надо было устранить
полную амнезию, которая наступила вследствие шока, полученного в результате
того, что Мизери была заживо похороненной.
Амнезия? Черт, эта пташка едва разговаривает. Гораздо легче, когда она
начинает свою обычную болтовню.
Так - что дальше? Эта сучка уже не в могиле, о чем же теперь будет эта
дурацкая история? Скажут ли Джеффри и миссис Ремидж Яну, что Мизери осталась
жива? Пол не был уверен. Он знал, что неуверенность - это не слишком веселый
уголок
<<< 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 >>>
- -
|
|
